Эксклюзивное интервью с Аленой Яковлевой

– Давайте для начала поговорим про спектакль, который вы привезли в Израиль. Как бы вы охарактризовали его в 3-х эпитетах?
– Он трогательный, поучительный и комедийный. Зрителя ждет масса эмоций, от веселья до серьезной задумчивости. Это мелодрама, и комедия, и даже немного трагедия. Местами веселый до одурения, местами грустный. Заставляет задуматься о людях и об их роли в нашей жизни. Очень жизненный и семейный спектакль. Вернее, о семейных ценностях.

– В английском есть прекрасное определение для такого рода спектаклей – dramedy, от сочетания двух понятий – comedy и drama. В русском театральном сленге такого определения нет. Алена, а Вы больше театральная или киноактриса?
– Я не знаю ни одного актера, по крайней мере, из артистов моего поколения, кто бы ставил кино выше театра. Для всех театр – на первом месте, и неважно, сколько платят за эту работу. Понимаете, кино – это же уже отработка пройденного, оно всегда просто последыш театра, где на самом деле происходит обкатка твоих способностей и талантов. Я ни в коем случае не хочу обижеть современное кино, но это так и есть. Кино – это сухая математика, театр – это живой материал.

– Алена, давайте вернемся к самому началу. Вы провели несколько лет своей ранней юности в Германии, причем уехали туда совсем не типично – через работу родителей. 
– Верно. Мой отчим был внешним корреспондентом, и поэтому я пять с половиной лет провела в Германии, уехав к семье.

– Уехали вы уже в достаточно сознательном возрасте, отлично понимая, что собой представлял СССР в то время, и что – Германия. Не было культурного шока по приезду?   
– Был культурый шок при отъезде, по правде говоря. Я была невероятной патриоткой, и я остаюсь ею до сих пор, поэтому я очень не хотела уезжать из Москвы. Я до конца сопротивлялась, тянула время, и только когда стало ясно, что ехать надо, я уехала. Знаете, что я сделала первым делом в своей новой комнате в Германии? Повесила на стену изображения русской природы. Мне очень грели душу все эти березки, облачка, бескрайние снежные просторы. И только спустя какое-то время я поняла вдруг, что на календарях были изображены японские пейзажи. Такая вот схожая природа, как выяснилось. Впрочем, я быстро адаптировалась: возраст, общительный характер, умение быстро обзаводиться друзьями, которое мне всегда было присуще. Да и школа была русская, потому адаптироваться особенно не приходилось: я попала в комфортный оазис привычной российской жизни за границей. Мы жили в каком-то русском дипломатическом сообществе: всюду русский язык, общение на русском, круг друзей, театры, капустники, КВН, концерты приезжающих из СССР артистов.

– Ситуация типична для Израиля, кстати. 
– Да-да, тоже подумала о том, что когда концентрация носителей одного языка и культуры достаточно высока, так или иначе возникает микрокультура. Но Израиль сумел адаптировать русскоязычную диаспору, насколько я понимаю по живущим тут друзьям. Возникла наилучшая ситуация: микрокультура сохраняется, не поглощается другим сообществом и не растворяется полностью, но при этом органично сосуществует. Идеально. У нас тогда в Германии ситуация была иной: мы знали, что мы вернемся рано или поздно домой, поэтому не было необходимости адаптироваться.

– И вы вернулись, и поступили на престижный факультет международной журналистики в МГУ, и проучились на нем несколько лет, прежде чем уйти в театр.  
– Ну, до этого момента было еще целых три года. Еще три года я честно проучилась на факультете журналистики, поработала переводчиком с испанского языка, и только потом ушла в театральный кружок. Это решение не было спонтанным, оно было выверено, выстрадано и совсем нелегко мне далось. Мама – врач, отчим – востребованный успешный внешний корреспондент, и я к тому времени успела отучиться большую часть времени. Представляете, как при этом всем сложно уйти в никуда, перечеркнув все? Но, вероятно, от судьбы не уйдешь.

– Алена, Вы верите в судьбу?
– Сложно объяснить… Я  – верю, да. И не верю одновременно. Я в этом смысле двойственный человек. Я верю, что человеческая жизнь управляется кем-то извне, но верю так же, что все свои решения мы принимаем сами. У нас всегда есть свобода выбора. Возможно, было действительно предопределено, что я должна была стать актрисой, иначе как объяснить, что я пришла к этому в итоге? Но ведь выбор-то в конечном итоге был за мной. Я должна была совершить определенные действия для осуществления своей мечты: подать документы в Щукинское училище, прийти на экзамены, и, прежде всего, в целом решить: а хочу ли я туда? готова ли я бросить все, что имею, и начать все заново, без какой-либо гарантии успеха? Я тогда решилась, и оказалось, что была права. Но могло быть и по-другому.

– А как семья отнеслась к вашему решению? 
– Родители не поддержали, но и не отговариливали. У них вообще была всегда очень мудрая политика относиться ко мне как взрослому человеку. Это заставляет относиться серьезно к принимаемым решениям. Так что они не были в восторге от моего решения уйти в артистки, но приняли мое решение как решение взрослого человека, который сам ответственен за свою жизнь. В актрису в меня дома никто не верил, впрочем, кроме бабушки. Бабушка была в восторге! Она всю мою жизнь всеми руками и ногами подталкивал меня к принятию такого решения. В детстве она тайком от родителей такскала меня по всяким, как сейчас говорится, кастингам. И хотя толку не было никакого, она всегда верила и мечтала, что я все-таки буду играть. И уже потом, когда я работала в театре, она говорила мне: “Вот, получилось, как я всегда думала! А я говорила твоей матери, я ей всегда говорила…”

– А вы свою дочь (Мария Яковлева, актриса) поддерживали? 
– Я ее поддерживала полностью! Я так сильно ее поддерживала, что часто слышала от окружающий: как можно было дочь пускать в актерки? Зачем ты позволила ей? А я до сих пор не понимаю, как можно человека не поддерживать в стремлении стать актером – это же одна из самых интересных профессий! Творчество вообще очень интересно, так зачем же его бояться? Да, это тяжело, и не стабильно, и не факт ,что получится. У кого-то получается, но многие другие – при том же уровне таланта и способностей – всю жизнь играют “кушать подано!”. Актерская профессия – это всегда лотерея. Но все равно это интереснее, чем что бы то ни было. Моей дочери было дано все: талант, внешность, упорство, терпение. Поэтому когда она пришла ко мне и сказала, что хочет стать актрисой, я сказала ей, что это отличный выбор. Хотя я боялась всего: что это слишком тяжелая профессия, что ее могут обидеть, что она не выдержит. Нормальные материнские опасения, в общем и целом. Я даже как мать опасаюсь за ее здоровье: актерская профессия – сложная штука, а она не слишком развита физически. Вообще, поколение, надо сказать, физически гниловато. Хлипкие вы все. Видимо, лихие 90-е оказали на вас влияние негативное: ни питания нормального не было, ни денег, зато нервов – выше крыши.

– Ну, какое уж есть. Кстати, раз уж заговорили, давайте поговорим о поколениях. Алена, вы – представитель очень интересной династии. Вы все – мама, бабушка, вы, ваша дочь – красивы внешне, интеллигентны и женственны. Причем возникает ощущение, что эти качества передаются из поколения в поколение, от матери к дочери. Объясните, в чем секрет – это вам всем с генетикой повезло чрезмерно или династии создаются через кропотливую работу в семье?
– Генетитка – великая вещь, кто бы спорил. Если что-то существует поколениями в определенной семье, то оно передастся обязательно по наследству. Если это что-то передано по наследству дважды, скорее всего, внукам повезет приобрести это же еще раз. Так оно и накапливается в генах, формируя нас и наших детей. Поэтому стоит десять раз подумать, с кем создавать семью и, что еще важнее, от кого рожать детей. Дети – это не просто песнь о любви, это – жизнь, часто довольно прозаичная. Это огромная ответственность: перед собой, своими близкими и существом, которому ты планируешь дать жизнь. Не родятся от осинки апельсинки, как ни крути. Это хорошо бы помнить всем, кто планирует иметь детей. Но, кроме генетики, огромную роль играет воспитание, среда, традиции, существующие в семье. Я не была, наверное, идеальной матерью, но я уделяла своей дочери максимум времени. Я терпеливо объясняла ей, что есть что, я всячески старалась передать то, что мне казалось важным ей передать, и при этом – остаться ее лучшим другом. Так же в свое время поступала моя мама со мной, а в свое время – ее мама с ней. Вот так и появляются семейные ценности и особенности, присущие одной конкретной семье, наверное. И моя дочь лучше очевидно меня: она ответственнее, серьезнее, рассудительнее, чем я. Я в том же возрасте была гораздо легкомысленнее и ветреннее: у меня на уме были гулянки, друзья, вечеринки. Так было до рождения Маши. Потом, конечно, изменилась резко.

– Сложно поверить. Неужели правда были такой несерьезной?
– Не в отношении работы. Во всем, что касается работы, я всегда была особенно ответственной. Но во всем остальном я о будущем как-то не задумывалась, жила сегодняшним днем. И было замечательно, романтично, весело. У нас не было денег, не было таких возможностей, как сегодня, но мы были счастливы, когда покупали картошку и жарили ее в еднственной сковороде на целую толпу народа. А потом, конечно, хватали ее, горячую, руками со сковородки. Такие простые воспоминания, а столько тепла вызывают…

– Считаете, сегодняшняя молодежь не способна получать удовльствие от жареной картошки? Вы ведь много общаетесь с молодежью, Алена, так скажите, в чем разница между двумя поколениями?
– Поведение поколений диктуется условиями внешней среды в конкретный промежуток времени, поэтому не стоит сравнивать поколения. В наше время было все по-другому просто потому, что были другие ценности. Например, тогда было бы странно, если бы девушка переехала бы к мужчине до свадьбы – “попробовать пожить вместе”. А сейчас кажется странным, если пара решает пожениться, только походив на свидания какое-то время. У каждого поколения свои особенности. Ваше поколение – более самостоятельное, приспособленное к жизни, рассудительное. Вы точно знаете, чего хотите и как это получить. Но при этом среди вас очень высок уровень инфантилизма. Странное сочетание – успешные, независимые, объехавшие полмира кидалты (англ. сленг: kidalt = kid + adult, “взрослый ребенок”). Впрочем, молодежь – это отличная штука, я ее очень люблю и много общаюсь с ее разными представителями, благодаря дочери.

– А вы могли бы взять на себя руководство театром?
– Не думаю. По крайней мере, я бы сделал все, чтобы не брать. Управление театром – это слишком большая ответственность: за репертуар, за актеров, за решение вовремя тысячи мелких задач и устранения тысячи глобальных проблем. Я очень ответственный человек, для меня это сложно. Кроме того, я сомневаюсь, что смогла бы справиться с субъективизмом: у театральных режиссеров обязательно есть свои приритеты, свои симпатии, свои любимчики… Справилась ли бы я с этим – ума не приложу. Так что лучше я буду делать то, что у меня хорошо получается. 

Алена Яковлева, Даниил Спиваковский, Ольга Прокофьева, Игорь Лифанов — Взрослые Игры!