Глеб Матвейчук: «Заниматься нужно тем делом, что приносит удовольствие»
Автор: Guna Smykalova (49)
Глеб Матвейчук: «Заниматься нужно тем делом, что приносит удовольствие: если ты вкладываешь в него сердце и душу, оно всегда найдет отклик».
Российский актёр, композитор, продюсер и певец Глеб Матвейчук прибудет в Израиль в конце октбяря в рамках гастролей музыкального спектакля “Территория страсти”. Драматическая история, созданная на основе произведения Пьера Шодерло де Лакло “Опасные связи” о неоднозачном влиянии любви на людей, объединила нескольких талантливых артистов и по-новому раскрыла их творческий потенциал.
Во-первых, это одно из первых музыкальных произведений, написанных Глебом, что называется “в стол”, когда он решил завершить карьеру кинокомпозитора. Во-вторых, это произведение вдохновило известного российского актера Александра Балуева на создание своей первой режиссерской работы. В-третьих, главные вокальные партии в спектакле исполняют сам Глеб Матвейчук (шевалье Дансени), Мария Порошина (мадам де Турвель), Лидия Вележева (маркиза де Мертей) и Александр Балуев (виконт де Вальмон), который в этом спектакле впервые запел.
Глеб Матвейчук рассказывает лично о том, что оправдывает риск изменить вектор карьеры, как работать, если муза не приходит, каким образом на жизнь композитора влияет рождение ребенка и почему одобрение израильской публики дорогого стоит.
Беседовала Гюна Смыкалова
– Глеб, здравствуйте! Каждый раз перед интервью у меня такое волнение, как в детстве, когда ждала момента рассказать стишок Деду Морозу, хотя я уже далеко не первый раз беру интервью у артистов. У Вас еще случаются такие моменты волнения – перед интервью, выходом на сцену, или когда демонстрируете впервые свое новое сочинение?
– Здравствуйте! Конечно! Я тоже волнуюсь и переживаю, и все проверяю перед выступлением. Я же живой человек. Вообще есть такое поверье, когда артист перестает волноваться, он перестает быть артистом. Даже великого Энрике Карузо трясло перед выходом на сцену, хотя он уже был признанным гением.
– Как произошла встреча с Балуевым и родилась в итоге его первая режиссерская музыкальная драма? Это случилось уже после того, как Вы решили для себя, что хотите сочинять именно свою музыку, а стезю кинокомпозитора продолжать больше не хотите, или до?
– Это случилось уже после того, как я написал «Территорию страсти». Достаточно долгое время не мог поставить эту постановку по разным причинам, Через какое-то время появился Александр Балуев. Он послушал, ему так понравилось, что он принял для себя решение поставить это произведение. Карьеру как кинокомпозитор я не то что бы закончил. Просто мне в какой-то момент это стало неинтересно: по-настоящему хороших фильмов снимается очень мало у нас, да и возможности для творчества не такие широкие. В кино ты всегда зависишь от формата, от картинки, это коллективное творчество и композитор там не является главным творческим звеном. Он всегда выполняет дополнительную функцию. Я говорю сейчас о современном кинопроизводстве, не о кино прошлого. Тогда это был творческий альянс объединенных художественной мыслью людей, которые пытались создать образец искусства. Сейчас создается, к сожалению, в большей степени коммерческий продукт, который нужно реализовать и заработать на этом деньги.
– А Вам на это размениваться неохота?
– Нет, просто мне это неинтересно творчески. Такую работу может выполнить не композитор, а просто человек, который более-менее умеет использовать компьютерные программы по созданию музыкальных треков. Сейчас музыка в кино очень примитивная и, в принципе, уровень ее с каждым годом все больше падает. А если мне такая работа не приносит эстетического удовольствия, то зачем это нужно?
– Даже ради денег?
– Оно того не стоит. Если сравнивать гонорары, то я в театре могу намного больше заработать. Ни денег достойных не получаешь, ни интереса. А всегда надо, особенно в творчестве, заниматься тем, что тебе нравится.
– Что первично: желание и самоопределение и уже потом открываются возможности, или нужно уметь увидеть возможность, тогда и проще определиться с желаемым?
– Сложно сказать. Иногда, действительно, открывается возможность, и ты в нее втискиваешься, но, естественно, эта возможность изначально должна вписываться в рамки твоих глобальных интересов. Например, если мне завтра предложат занять вакансию, например, главного танкиста России, то я откажусь, а если это связано с написанием музыки, то откликнусь. Сначала важно поставить перед собой главную цель, тогда ты начнешь и замечать возможности. Как у детей бывает: хочу стать пожарным! И он вырастает и понимает, что да, действительно хочу стать пожарным. Отсюда и сопутствующие какие-то вещи возникают по жизни, предложения – ВУЗ специальный, вакансии… То же самое в творчестве: к примеру, у меня есть идея создавать спектакли, которые будут полностью соответствовать моим эстетическим предпочтениям и взглядам. И если мое видение будет находить отклик у зрителя, то это вообще победа! Что тут первично – зритель хочет посмотреть интересный спектакль или я хочу создать интересный спектакль? Сейчас у меня вышел новый спектакль «Лабиринты сна» – для семейной аудитории. Его взяли к постановке в городе Минске, для постановки в Китае, что меня очень радует, потому что это новый уровень, это интересно людям с иным менталитетом, нежели моим. Поэтому я сейчас нахожусь в таком творческом подъеме.
– А хотелось бы задействовать в своем будущем проекте каких-то современных звезд?
– Да, я в принципе, и так работаю со звездами. С теми, с кем мы в Израиль приедем, Вы их всех увидите – по-моему, круче таких звезд, как Александр Балуев, и Мария Порошина, и Лидия Вележева – нет. В «Лабиринтах сна» у меня выступает Настя Спиридонова, молодая звезда. Во всех моих проектах задействованы яркие представители российского жанра мюзикл. Может быть, в Израиле их не так хорошо знают, но в России – это лучшие. Еще такой момент существует: иногда ты берешь в состав проекта звезду и рассчитываешь в большей степени на коммерческий успех. А, допустим, иногда лучше взять артиста, который в этом жанре чего-то достиг, чего-то может.
– Который, возможно, не настолько раскручен, как приглашаемая звезда?
– Именно. Здесь крайне важно правильно соблюсти пропорции: и персонажа талантливо раскрыть, и интерес зрителя удовлетворить, чтобы он пришел на спектакль и открыл для себя каких-то новых артистов. В общем, это тоже своего рода продюсирование.
– Вы же еще и продюсер одновременно.
– Да, например, «Лабиринты сна» – проект, который я лично осуществил от начала до конца: начиная от режиссуры (это первый мой такой режиссерский проект), и костюмов, заканчивая кастингом артистов и репетициями. Мне это было очень интересно – я понял, что это моя стихия! К сожалению, в России крайне сложно заниматься хорошим, крупным антрепризным спектаклем, поскольку наша экономика не позволяет создавать большие проекты для регионов. Не каждый маленький город может себе позволить принять хороший дорогой спектакль – антреприза сейчас скатывается до двух людей и табуретки.
– Знаете, многие приезжающие в Израиль артисты говорят, что жанр антрепризы он такой интересный, но при этом с каждым годом во всем мире хуже и хуже.
– Это проблема! Нет поддержки. Антреприза держится на частном продюсировании и инвестировании. Допустим, «Территория страсти» – тоже проект антрепризный, и, я думаю, что он – номер один в России по зрелищности, по концепту. У нас задействовано двадцать пять человек, костюмы, декорации… И когда мы только начинали, еще более-менее гастролировали в России. Но сейчас все опять-таки, повторюсь, скатилось до двух человек и табуретки. Вводится все больше законов, которые усложняют жизнь антрепренеров и людей, занимающихся развитием частных театров, да и в принципе движение это в полумертвом состоянии, тяготеющее к примитивной форме и к простейшим спектаклям: минимальные декорации, минимальное количество артистов. Это все печально, но, к сожалению, что имеем: проектов качественных становится все меньше, а цены на аренду все выше. Посмотрим, к чему это приведет.
https://www.instagram.com/p/BQsicRWhI30/
– Вообще с Балуевым у Вас сложился достаточно плодотворный союз: как минимум три совместных спектакля. Расскажите, каково работать с Александром Николаевичем, который просто влюблен в Вашу музыку?
– Вы знаете, прекрасно! Всегда хорошо работается, когда собираются творческие люди и ставят перед собой в первую очередь творческие вопросы, а уже все остальные, включая коммерческие, идут следом. Потому что с Сашей мы изначально выстраиваем художественную часть в наших проектах, а уже потом думаем, как это продать, грубо говоря. В этом смысле мне очень повезло повстречать такого человека, как Балуев. Александр – большой пример для меня, потому что человек, будучи уже состоявшимся артистом – с очень многими регалиями, востребованный как киноактер, – начал заниматься своим театром, стал режиссером, вышел на сцену и даже запел. Это не каждый может себе позволить. Люди, особенно чего-то достигшие, очень боятся потерять свои достижения и боятся сделать лишний шаг в сторону. И когда такие люди перестают экспериментировать и идти вперед, они, как артисты, прекращают развиваться, их творческая составляющая начинают деградировать. А Саша – как раз пример человека, который до сих пор ищет новые формы, пробует себя. И не только в наших спектаклях, я знаю, что у него есть уже новые проекты и материалы. У каждого артиста, конечно, свой творческий путь: кому-то доводится в свои двадцать лет успешно сняться в кино, а потом он всю жизнь разъезжает по кинофестивалям и рассказывает о тех славных временах съемок. А у Балуева карьера пошла на взлет в зрелом возрасте: у него сейчас съемки в десяти фильмах параллельно, какие-то театральные огромные проекты, – в общем, человек просто занимается любимым делом.
– В этом Вы с Балуевым, получается похожи: он рискнул, вы рискнули.
– Но разница есть: ему было чем рисковать. У него за плечами – масштабные киноленты, где он блистал. Он признан публикой. У нас есть артисты с официальными званиями, которых я даже не знаю, а у Саши нет даже «заслуженного», но он действительно народный – его любит народ. Вы с ним спокойно не пройдетесь по улицам в России, это невозможно! К нему постоянно подходят люди, благодарят за роли, разговаривают, фотографируются – и Саша никогда не отказывает.
– Израильский зритель с удовольствием ждет Ваших гастролей. Вы нашу страну посетите не впервые. Помните свой самый первый приезд?
– Первый приезд помню – это как раз был спектакль «Территория страсти». Это был крайне успешный тур – каждый спектакль проходил с аншлагом, если меня не подводит память. Это и подвигло нас согласиться повторить гастроли через два года. Вы знаете, в Израиле зритель действительно много чего повидавший, искушенный. И получить овации и одобрение у такой публики очень дорогого стоит. Поэтому для нас это были очень важные гастроли, и когда все проходило с огромным успехом, мы были очень рады. Конечно, везде зритель разный: менталитет и среда, где он проживает, это все, естественно, сказывается.
Русскоязычные люди в Лос-Анджелесе – одни, в России – другие, в Израиле – совершенно третьи. Опять-таки, нас формирует все, что мы видим вокруг, так что я не могу сказать, что русские везде одинаковые или где-то хуже, а где-то лучше. Я имею в виду, что даже говорящие на одном языке люди различны, могут обладать огромным культурным багажом, но при этом другим менталитетом.
– Чем первые гастроли в Израиле отличаются от каждых последующих? Расскажите, как переживали перед премьерой израильскому зрителю спектакля «Территория страсти» и что было после?
– Я так скажу: спектакль в разных контекстах существовал – и в корпоративном смысле его играли, и в камерных залах, и в больших и в оперных театрах. На каждой площадке он смотрибелен. Кстати, в Тель-Авиве мы играли премьеру в Оперном театре. Израиль стал для нашего спектакля самой первой зарубежной гастрольной площадкой. Это сейчас мы уже выступали и в Стокгольме, и в Копенгагене, в Германию после Израиля поедем сразу же, с Америкой ведем переговоры. Проект становится все более интересным, с каждым годом меняется и, в общем, что самое главное – живет. Поскольку он сделан с любовью, в нем больше все-таки творческое начало заложено, а не коммерческое. В общем-то, дай Бог, пусть еще живет и развивается.
– А сама страна чем больше всего впечатлила?
– Вы знаете, я совсем недавно же был в Израиле – принимал участие в творческих-вечерах – концертах, посвященных поэту Андрею Дементьеву. Я очень люблю Израиль, потому что это действительно такая гостеприимная страна, солнечная, все очень вкусно и люди теплые, очень отзывчивые. Можно очень много чего говорить. Я верующий человек, и каждый раз, приезжая, посещаю Иерусалим. Бывал в нем раз десять – уже знаю даже за каждым поворотом где чего находится.
– Вы же не только композитор и вокалист, но и актер. Расскажите о своей роли – шевалье Дансени. За что Вы любите свою роль в этой постановке?
– Когда я пишу свои музыкальные работы, то никогда не пишу роль для себя – мне надо иметь объективную оценку со стороны. И я не знал, что это будет моя роль, я писал ее, совершенно не рассчитывая на себя. А Саша, как режиссер, посчитал, что именно я должен быть в этом спектакле и утвердил меня на эту роль. Мне кажется, что это такая роль на преодоление: шевалье Дансени – юный парень, который носит «розовые очки» и смотрит на мир пока еще с полной надеждой, что ли.
– В целом тяжело ли исполнять собственную музыку и перед всеми под нее петь?
– Нет. Не тяжело. Мне кажется, намного легче исполнять свою, чем не свою: у чужой музыки существует много интерпретаций разных. И ты всегда должен найти что-то особенное, чтобы твоя интерпретация имело право быть, чем-то отличалась от всех предыдущих версий. Когда ты пишешь свою собственную музыку, то и поешь и исполняешь ее как первый исполнитель. То есть ты и есть оригинал, первоисточник – ты сам себе цензор и сам решаешь, как эта композиция должна звучать. Мне кажется, это самое важное и ценное для любых исполнителей на эстраде, в театре и так далее. Свою собственную музыку петь и сочинять – это высший пилотаж.
– А другим с вокалом помогаете?
– Конечно, я и Саше помогал много, и Лиде помогал, и с Машей Порошиной, которая приедет в этот раз с нами тоже, какое-то время и занимался. Я же сам писал эту музыку, знаю все ее тонкости и акценты. К тому же у меня большой опыт выступлений в мюзиклах, да и профильное образование не лишнее, поэтому объясняю, подсказываю.
– Как считаете, внешность изначально определяет последующее развитие карьеры артиста? Например, Балуеву популярность принесли именно роли военных, хотя он совсем не любит военщину и вряд ли бы мог построить карьеру в армии.
– Внешность, конечно, немаловажна в профессии артиста. Но это не все. Здесь я могу сказать однозначно. Хотя Саша всегда рассказывает личную историю, что его долгое время не брали в кино – что у него нет губ, что нос большой… Но, по сути дела, конечно, то, что у него такая запоминающаяся, харизматичная внешность – это факт. И именно наличие или отсутствие вот этой внутренней харизмы и формирует внешний вид. Иногда встречаешь человека, на твой взгляд невзрачного, а когда он выходит на сцену, в нем начинает играть такая харизма, такая личность раскрывается многогранная, что его внешность на глазах преображается и ты уже видишь совершенно другого человека! То есть, внешность играет важную роль, но в большей степени на карьеру артиста влияет его внутренняя энергия.
– Вы такой подходящий под образы принцев и положительных персонажей – светлоглазый, симпатичный… Не стали заложником образа?
– Ну, я играл первую роль в постановке «Иисус Христос – суперзвезда», параллельно играл Фернана в мюзикле «Граф Монте-Кристо», злодея главного. И положительных героев, и отрицательных играл. Мне, скажем так, повезло – я попробовал и то, и другое и никогда не был связан с каким-то типажом, амплуа.
– Какой своей работой, уже созданной на данный момент, Вы особенно довольны или даже горды?
– Я горд как раз своими спектаклями «Территория страсти», новой семейной историей «Лабиринты сна». Еще у меня есть ледовое большое шоу «Волшебник страны OZ», которое занесено в России в Книгу рекордов Гиннеса России, как самое коммерчески успешное шоу. То есть я горжусь своими композиторскими проектами.
– Расскажите о Ваших творческих буднях: тайм-менеджмент и муза – могут сотрудничать? Сколько времени нужно тратить в день, чтобы поддерживать отличную форму? Или один раз научился – значит, всегда можешь?
– Работать надо всегда. Муза – музой, но она не всегда приходит, а трудиться нужно. Я знаю, что Чайковский работал по пять часов в день, вне зависимости что посетила его муза или нет. Иначе материал уходит просто в никуда. И да, это определенная работа над самим собой. Это как пружину заводишь и не знаешь, когда она может «выстрелить». И она может выстрелить случайно –у тебя будет два-три дня, когда будут просто литься идеи, материал для творчества, музыка. Муза может иногда прийти в какой-то неудобный момент, когда ты, например, едешь в автобусе, но ты тут же записываешь это, потом развиваешь, творишь. А иногда можно просидеть два месяца подряд за чистым нотным листом и ничего интересного не сделать. Но все равно работать надо, потому что это такой процесс… необъяснимый.
– То есть Вы приходите, садитесь за фортепиано или за стол, достаете лист бумаги и думаете-думаете?
– Ну, да. Иногда, когда понимаю, что я уж совсем «пуст», то стараюсь себя как-то впечатлить: иду на какую-нибудь выставку картин, смотрю какие-то постановки в интернете, музыку слушаю хорошую. То есть ты как бы себя заряжаешь таким образом и уже затем впечатления перерабатываются в голове, как, уж я не знаю, и дальше уже фантазия выкидывает новые образы, новые идеи. В принципе, все творческие профессии связаны с работой мозга и с воображением, фантазией: у художников, музыкантов, композиторов – все впечатления и эмоции как бы проецируются именно в фантазии.
– Говорят, художники мыслят цветами. Вы мыслите нотами?
– Я тоже мыслю иногда визуализацией. Например, если это к музыкальному театру относится, то вижу своего персонажа, которого хочу показать: как он выглядит, что должен сделать в следующий момент, вплоть до небольших движений – и пишу на него музыку. Это меня работа в кино немножко так сформировала, потому что я визуал. Я смотрю на картинку и представляю, какой здесь может быть музыка. То же самое для театра – воображаю себе какой-то видеоряд и уже на основании этого видения появляются музыкальные идеи. Но, по-разному, на самом деле. Существует много всяких манков для музы, чтобы поймать ее за ногу, мне чаще всего помогает визуализация процесса.
– Мальколм Гладуэлл в своей книге “Гении и аутсайдеры” говорит о том, что чем бы ты ни занимался, если ты посвятишь этому делу 10 000 часов (около 5 лет), станешь профессионалом в этом деле. Согласны? Можно ли, посвятив 10 000 часов театру или музыке, стать успешным в творчестве? Или без таланта и везения на одном упорстве все-таки не получится преуспеть?
– Согласен, можно. Но я считаю, что помимо того, что ты сядешь и отработаешь это время, у тебя должна быть очень сильная мотивация, которая граничит с твоей мечтой. Я думаю, что мы все можем сделать в своей жизни, особенно если поставить перед собой цель. Можно всего достичь. Успешный ты или не успешный – это формирует множество обстоятельств: шанс, твоя трудоспособность, встреча, везение – их очень много. Скажем так, если тебе написано на роду стать великим продюсером в театре, значит, ты станешь им. В этом отношении я фаталист.
– То есть, можно взять любого человека – рабочего со стройки, например, – он отзанимается актерским мастерством 10 тысяч часов и станет востребованным артистом?
– Было бы желание! Таких случаев очень много. Посмотрите биографии великих людей, которые не получали какого-то специального образования, – многие, не говорю, что все. Но кто-то пришел в кино из совершенно другой профессии лет в 40 и стал суперзвездой. Так что если строитель действительно мыслит об этом, формирует такую действительность в своем сознании, то все вероятно. Мысли же формируют нашу жизнь. Например, если даже талантливый человек будет относиться к жизни пессимистично, то у него всегда будет все валиться из рук. Есть же различные психологические тренинги о том, что надо формировать свое сознание, чтобы оно в свою очередь формировало твою жизнь. То же самое и в жизни: если девочка с детства и всю жизнь мечтает быть балериной и балетом усердно занимается, тогда она станет балериной.
– Вы многому и долго учились, что, мне кажется, потратили гораздо больше 10 000 часов.
– Да, наверное… Но я с семи лет осознанно знал, кем хочу быть. И поэтому в моей жизни оно все было достаточно предсказуемо.
– Шоу «Точь-в-точь» выглядит как отличное развлечение и возможность подурачиться. И у Вас очень легко это получалось, но так ли легко это – взять и перевоплотиться в другого человека и «прожить» в его образе хотя бы один концертный номер?
– Нет, это вообще самое сложное, что было в моей жизни! Потому что это только со стороны все кажется дурачеством. Твой день начинается очень рано, ты приходишь в студию и тебе накладывают пластический грим – ты терпишь 4-6 часов, пока твое лицо всякими химическими растворами мажут (да такими, что после снятия у тебя просто отваливается верхний слой кожи), а после гримирования ты идешь на сцену, где у тебя есть всего один шанс показать себя. Вокруг камеры – идет живая съемка, – и у тебя нет возможности ни дубль сделать, ни поправить что-то. И этот конкурс продолжается фактически нон-стоп для артистов, только технические паузы происходят. И вот ты исполняешь свой материал, тебе надо в этой маске еще и так перевоплотиться, чтобы и образ создать, и не забыть про себя, чтобы твоя индивидуальность тоже присутствовала. А потом ты сидишь на диване, тоже иногда по восемь часов, пока всех участников не снимут. Далеко за двенадцать часов ночи с тебя снимают этот грим, ты едешь немного поспать, и на следующее утро – новая съемка. И если ты в первую съемку изображал Оззи Осборна, то на следующий день должен показать Паваротти. Нет, это непросто.
– А с точки зрения профессиональной?
– С профессиональной точки зрения – это потрясающий опыт, который дается не каждому артисту. Это огромная, действительно творческая лаборатория, в которой ты можешь попробовать все, что хочешь. Для меня это было очень интересно и важно даже доказать самому себе – я могу! В последнем сезоне, для лучших из всех предыдущих сезонов участников, я поставил для себя несколько задач и постарался их выполнить. Это и знаменитая ария из фильма «Пятый элемент», и пение сразу двумя голосами, и тирольское пение, и перевоплощение в образ Анны Нетребко – такие образы, которые в обычной жизни никогда с тобой не случатся. А здесь я как бы прожил несколько творческих жизней и, конечно, это меня и обогатило, и было очень увлекательно.
– Для Вас подобные развлекательные шоу – скорее отличная площадка для самореализации, чем способ заработать? Все-таки Вы таким… более академичным человеком представляетесь, что ли…
– Ну, конечно, это площадка даже скорее для каких-то творческих экспериментов, поиска себя. Это способ показать, что артист, который участвует в подобных шоу, очень гибкий, раз он может спеть и в образе Николаева, и в образе Нетребко, диапазон свой продемонстрировать – тоже очень важно.
– Вы – еще и победитель российского конкурса теноров. Вы говорили, что итальянские теноры – это вообще вся соль вокала. Какой Ваш любимый вокалист из теноров?
– Очень люблю Франко Корелли. Я считаю, что этот тенор – номер один в мире. Драматический, настоящий тенор, с каким-то нереальным мощным голосом и, я думаю, что в партиях Калафа из «Турандота», Каварадосси из «Тоски» ему просто нет равных. Из современных очень дружу с Юсифом Айвазовым, с мужем Анны Нетребко. Я наблюдал, какой он проделал путь от певца к мировому известному артисту, поющему на одной сцене с Андреа Бочелли. Кстати, Бочелли для меня очень интересный певец, который, наверное, единственный воплотил идею о том, что оперный певец может петь и эстрадный материал. Он достаточно органичен и в эстрадном, и в оперном материале и это не каждому дано. Существует поверье, что оперный певец – это такой огромный, большой голос, который может спеть все. Но я вам точно могу сказать, что далеко не каждый оперный певец может спеть попсу.
– Это Вы на Николая Баскова намекаете?
– Ну, Басков, скажем так, не репертуарный оперный артист, у него было несколько выступлений в Большом театре, но я сейчас говорю о профессиональных оперных певцах, которые участвуют в оперных постановках сезонами, в конкурсах. Не просто там как какая-то пиар-акция, одиночный спектакль. Я со многими работал и знаю, о чем говорю. Оперная стилистика – это одно пение, исполнение эстрады – совершенно другое. Могу однозначно сказать, что эстрадным пением тоже немногие владеют профессионально. И что сложнее, и что круче – опера или поп-музыка – под большим вопросом.
– Вообще важно ли композитору иметь широкий кругозор в самых разных жанрах? Какую музыку Вы, кроме классики слушаете? Можно ли себе представить Глеба Матвейчука, качающего головой в такт альтернативному металлу, или наоборот, ритмичному модному рэпу.
– Загляните в интернет и в поисковике поищите Глеба Матвейчука, пока он учился в консерватории. Я пел power-metal – вот я и ответил на ваш вопрос. Поэтому, когда мне в шоу «Точь-в-точь» задали перевоплотиться в того же Оззи Озборна, я сказал: «Да не вопрос». Я пел и оперный материал, и метал, и пауэр-метал, и фальцетом, и рок – с Ольгой Кормухиной в «Двух звездах» победил. В общем, попробовал себя фактически во всех жанрах кроме джаза, наверное. А, и рэп не читал.
– Что думаете в целом о современной музыке, российской эстраде и ее развитии?
– Ой, это долгий разговор. На самом деле очень жалко, что у нас действительно нет жанров. Нет жанра джаз, нет жанра рок. Есть определенный формат, который звучит отовсюду на радио и на телевидении, в общем-то, достаточно узконаправленный. А у людей все равно есть свои предпочтения. Не всем интересно, допустим, то, что звучит на радио. Поэтому, к сожалению, нет разнообразия. И этот формат сковывает творческие идеи, направления, которые занимают скорее андеграундное положение. То есть невостребованное. Они нигде не транслируются: на радио не проходят, на телевидение тоже – остается не в формате.
– Вы пели в мюзиклах «Монте-Кристо», «Мастер и Маргарита», «Иисус Христос – суперзвезда». А зарубежные мюзиклы Вас вдохновляют? Если бы вдруг Вам сказали, что можете выбрать себе роль в любом из них, какую бы роль и в каком мюзикле бы выбрали?
– Мне очень нравится рок-опера «Моцарт», французский мюзикл. Мне понравился на Бродвее «Король Лев» – вообще просто супер, с точки зрения физического воплощения, как это все выглядит на Бродвее, я обалдел просто. Это постановка многомиллионная! Последний английский мюзикл «Шрек» впечатлил даже больше, чем мультфильм. Качественный, очень смешной, интересный, актуальный, музыка современная.
– Вы бы сыграли Шрека или Фиону?
– Может быть. Да там можно кого угодно сыграть!
– Александр Балуев, чтобы объяснить то, как он все-таки нашел свой карьерный путь, сказал лаконично, что просто «не надо делать то, что не твое». Как понять, что «твое», а что «не твое» в таком многообразии способов творческого самовыражения?
– Я думаю, он имел в виду что в искусстве, в любой творческой профессии надо делать то, что тебе по душе, что нравится. Если ты это делаешь ради денег на существование, то лучше этим не заниматься. Вообще нужно заниматься тем, что тебе приносит удовлетворение, удовольствие. Если ты вкладываешь в это сердце, душу свою, оно всегда найдет отклик. Хотя бы ты будешь удовлетворенным человеком. И тогда творчество сразу имеет потенциал. А если тебя отдали в музыкальную школу, а ты вообще не хочешь этим заниматься и страдаешь, а потом тебя посадили играть в оркестре на трубе, но это не твое – этого, я считаю, не нужно делать. Лучше что-то менять в своей жизни и искать то, что больше по душе.
– Как сказал Грибоедов: «А судьи кто?» – кто должен оценить, талантлив ты или не талантлив? Это должна быть обратная связь от педагогов, народа, друзей?
– Это очень сложный вопрос, который каждый решает для себя сам. Я нашел такой способ: у меня есть авторитетные мнения людей, которым я доверяю. Нельзя слушать всех и принимать их взгляды за истину. Особенно людей со стороны, которых ты вообще не знаешь, но они находят в себе право покритиковать тебя или что-то тебе посоветовать. Можно, конечно, все это выслушать и интеллигентно поблагодарить, но серьезно опираться на такое мнение сомнительно. Опираюсь я на мнение людей, которые формировали меня как творческого человека – мой педагог по вокалу, тот же Балуев, мы определенное время работаем вместе, он знает меня и мой потенциал. А самое главное, у любого творческого человека должен быть внутренний цензор, который направляет. И, опять-таки, Ван Гог при жизни продал одну единственную картину и то своему родственнику, при жизни он так и не получил признания. Сколько стоят его картины сейчас? И таких историй очень много, среди композиторов в том числе. Кто-то совсем по минимуму получает признание, а через сто лет становится лучшим. Сложно это. И это везде так. Во всех сферах жизни: кто-то скажет «талант!», кто-то обзовет бездарностью. Все относительно.
– Когда родилась Ваша дочь, на Вашей странице в Инстаграме тут же появилось фото с метрикой. С соцсетями лучше живется артисту и творческому человеку, чем без них? Как, по-Вашему, соцсети – это благо и способ общения и самовыражения, или дань современности?
– Соцсети – это больная тема для меня. Я понимаю, что это нужно, что большинство людей, особенно молодых, черпают информацию из интернета – для них уже печатная продукция и телевидение не актуальны. Но, с другой стороны, я конкретный интроверт, мне крайне сложно делиться своей частной жизнью, я это в принципе не люблю. Но сейчас формат такой, что большинство артистов постоянно что-то пишут и публикуют – сегодня скушал там-то салатик, сегодня был на таком-то выступлении, сегодня увидел такого то человека – вот фото где жму ему руку. И даже в творческом обществе сформировались определенные принципы существования: если артист не фотографирует полный зал, а сейчас такая мода – сделать селфи на фоне полного зала, то это признак того, что он не успешный. Один позавидует, другой скажет: «О, по-моему, он успешный артист, давайте его к нам позовем». Есть-есть, конечно, взаимосвязь. Честно скажу, в моих соцсетях раз в неделю от силы что-то может появиться, но соцсетями надо заниматься и я не нахожу время на это, предпочитаю музыку сочинять, музыка больше приносит радости и интереса. Хотя с удовольствием общаюсь с поклонниками и всегда открыт к трезвому, нормальному общению, но в соцсетях я пока еще не особо активный.
– И последний вопрос. Как рождение ребенка повлияло на Ваше мироощущение и творчество? Получается работать, когда рядом такой маленький человечек, требующий внимания?
– Рождение ребенка в принципе меняет жизнь человека, но дает больше жирных плюсов, чем маленьких минусов, которые все равно можно решить. Ты совершенно перестраиваешься, ты понимаешь, что жизнь продолжится после тебя – это твои родственники, очень близкие, родные люди. И тебе становится тепло и хорошо от ощущения, что это твоя семья. Что ты теперь не один.
– Вам теперь хочется творить больше детских произведений?
– Как раз свежий мой проект – «Лабиринты сна» – посвящен моей дочке Алисе. Он создан по мотивам сказки «Алиса в стране чудес» и приурочен к рождению малышки. И будут еще, конечно! Почему нет?
– Спасибо большое, Глеб. Ждем Вас со спектаклем «Территория страсти», а то и с новыми проектами!
– Обязательно приеду. Спасибо большое, всего хорошего. До свидания!
Музыкально-драматический спектакль «Территория страсти» пройдет:
- 30 октября в Ашдоде (Центр сценических искусств);
- 31 октября в Кирьят-Хаим (Театрон ха-Цафон);
- 2 ноября в Тель-Авиве (Тель-Авивский университет — аудиториум «Смоларш»).
Заказ билетов на сайте www.cruiseinter.com и по телефону 03-6960990.
Организаторами гастролей музыкально-драматического спектакля в Израиле являются Марат Лис и компания Cruise International.
Фотографии предоставлены организаторами гастролей.
Загрузка ...