“Иностранка”. Театр “Маленький”. Свой среди чужих.

Сергей Довлатов – вроде близкого друга в сонме писателей. Он может зайти без звонка в любой момент и сказать – а давай поговорим, а?. Ни о чем, просто так. Нет, ничего не случилось, правда-правда, просто очень хочется поговорить с кем-то близким. Конечно, давай, отвечаешь ты, и вы начинаете говорить – с любой страницы, на первую попавшуюся тему, без предисловий и обязательно следующей из разговора морали. Довлатов художник, а не пророк, он будет описывать, а не учить. И от этого человеческого разговора становится очень хорошо, светло и немножко больно, хотя потом ты никогда не можешь вспомнить – а о чем вы, собственно, говорили-то с Довлатовым?

Режиссеру Михаилу Теплицкому Сергей Довлатов вообще близок: у обоих в жизни была успешная эмиграция, сумевшая объединить востребованность в новой среде и безусловную интеграцию в новую жизнь с сохранением прежнего культурного наследия и языка . Редкий, согласитесь, синтез вчера и сегодня. Вследствие этого “Иностранка” Теплицкого была, в общем-то, обречена на успех – слишком хорошо режиссер понимает характеры, типажи и жизненные перипетии героев. Однако назвать спектакль просто успешным означало бы сильно принизить заслуги режиссера и актерского состава.

Все образы получились невероятно цепляющими: Зяма Пивоваров, успешный бакалейщик, торгующий рижскими шпротами и русскими книгами, которые он едва ли читал сам; вечно страдающий, но удачливый Аркаша Лернер (Николай Туберовский), диссидент-ловелас Караваев (Владимир Землянский), одновременно жалкий и мерзкий в своем застоявшемся прошлом и попытках овладеть как можно большим количеством женщин; наконец, латиноамериканец Рафаэль (Илья Доманов), простой, необразованный и эмоциональный, страстно погрузившийся в это странную стерильность русского квартала и обожающий свою русскую женщину.

О Марусе Татарович (Евгения Шарова) стоит сказать чуть подробнее. Маруся получилась именно такой, какой хотел показать ее Довлатов. Красивая, веселая, неунывающая и беспомощная и бесполезная. Она слишком высокого о себе мнения, чтобы впрячься и тянуть тяжелую иммигрантскую лямку: учить язык, работать, переучиваться вопреки своим амбициям и прошлой жизни. Интеллигент широкого профиля, привыкшая жить за спиной мужчин, оберегавших ее всю жизнь, она не способна полностью избавиться от иллюзорного ощущения того, что появится некто, стремящийся ее защитить, обеспечить, успокоить. Она ищет, впрочем, с долей веселого пессимизма, но никто – ни Сергей, ни Рафа, ни бывший муж – не может или не хочет стать для Маруси каменной стеной и надежным плечом. Никто, кроме курицеобразного попугая Лулу, не достоин, по ее мнению, носить высокого звания Мужчины. Мария в исполнении Евгении Шаровой одновременно вызывает и глухое раздражение, и вызывает искреннее сочувствие, и это – безусловная заслуга актрисы, сумевшей вызвать это странное пограничное чувство.

День идет за днем, без надежды на существенные перемены. День борьбы за выживаение сменяется таким же днем.
Что дальше? Ничего. Дальше – попугай Лулу, оказавшийся внезапно пророком в отечестве, высказывает главную мысль. Голодный и уставший, с потерявшимися наполовину где-то в пути гордостью и хвостом, птица шепчет Марусе: жить, жить, жить. Жить, жить вопреки всему – безденежью, бесперспективности, рухнувшим надеждам, вечной борьбе с собой и с обстоятельствами, неправильно сделанному выбору.

Жить, жить – шепчет попугай приутихшему залу. Проживать сполна каждый нелепый день, каждую ненужную встречу, смеяться в лицо всем бедам и трудностям. Иначе можно сойти с ума, распрощаться с выносимой легкостью бытия, разучиться радоваться жизни. Жить, факт.

Идти на спектакль? Идти, идти. Смотреть, смотреть. Получать удовольствие от каждой минуты полуторачасового, мастерски поставленного спектакля. Наслаждаться слаженной игрой шести талантливых человек. Смеяться до слез во время спектакля. Грустить от чего-то и чувствовать щемящую зубную боль в сердце после него.
Жить.