Актер Дмитрий Назаров сегодня один из самых популярных людей в России. Когда по ТВ показывают новый эпизод сериала “Кухня”, где он в главной роли, замирают столицы и глухие деревни, резко падает кривая преступности и рассасываются автомобильные пробки. Это не преувеличение – разве что чуть-чуть. Но прежде всего Народный артист России Назаров – один из ведущих актеров Московского художественного театра, замечательный, мощный и тонкий, в чем смогут в апреле убедиться израильские зрители
– Дмитрий, в Израиле будет показан спектакль “Скандал”. Он вам нравится?
– Да, нравится. Пьеса забавная и в то же время очень театральная. Когда актеры играют про себя, про своих, это всегда отдельная история. Так же, как бывает в пьесах Островского. Мы любим играть про себя. Тем более, что в “Скандале” затронуты тенденции, которые меня сегодня в российском театре раздражают.
– Что именно вас раздражает?
– Когда скандал ставится превыше жизни человеческого духа.
– В театре можно жить без скандала? Это в какой-то мере подхлестывает эмоции.
– Одно дело, когда рвутся наружу эмоции, другое дело, когда скандал выносится на публику, когда сам спектакль является предметом скандала. С моей точки зрения, это происходит от беспомощности творцов.
– Строго… Как вам играется с партнерами в этом спектакле?
– Замечательно играется. В спектакле участвует моя жена, актриса Ольга Васильева. Мы очень близки по темпераменту, по накалу. Когда соединяются лед и пламень, ничего хорошего из этого, как правило, не получается. А вот когда температура, и внешняя, и внутренняя, соответствуют, тогда получается что-то стоящее. У нас с Олей это происходит и в спектаклях Художественного театра, и уже во второй нашей антрепризе, и в кино. Что касается всех остальных актеров, они все очень разные – мой старый друг Сергей Колесников, замечательная Аня Терехова, другие артисты. Но главное, что все друг друга слышат и понимают.
– Тяжело играть в антрепризе с разными актерами? Как у вас получается?
– Тяжело, конечно. У меня это получается очень редко, для меня “Скандал” – всего лишь третья антреприза, хотя предложений поступает очень много. Но по времени и по другим обстоятельствам, когда меня не устраивает режиссура, материал или партнеры, я отказываюсь. Хотя, как правило, просто нет времени на репетиции.Вообще антреприза складывается по пазловому, кинематографическому принципу – он это умеет, значит, будет играть. Один заразительно смеется – будет играть хохотуна. А эта замечательно виляет бедрами – будет бедроносительницей. Здесь нет, как в театре, допустим, у Табакова. Он подходит к артисту и говорит: “Ты ведь такого не играл, может, попробуешь?” Этим режиссер увлекает – сыграть то, чего еще не приходилось, растормошить свои способности, свои данные. Многие соглашаются на пазлы и делают то, что привыкли, что легче получается. Но есть актеры, которые пытаются найти новое в себе и тем самым обогатить спектакль и собственную жизнь. То, что в “Скандале” играет Оля и играю я, – мы такого практически не делали, нам в этом спектакле интересно.
– За что в “Скандал” пригласили именно вас?
– Мне кажется, что меня пригласили по иному принципу – режиссер Валерий Саркисов подумал, что я смогу сыграть героя широкого, раскрепощенного, вожака. И я, как и мой персонаж, действительно болею за артистов, за людей театра, знаю, как они живут.
– А может быть, режиссер пригласил вас из-за невероятной популярности? Благодаря сериалам вы сейчас, пожалуй, самый известный широкой публике театральный артист. Когда к вам пришла настоящая слава? Когда вы сами себе сказали: “Дима, ты – звезда”?
– Популярность появилась в начале двухтысячных, когда вышел сериал “Закон”. Но у нее есть несколько степеней. Сначала говорят: “Ой, какое знакомое лицо”. Потом понимают, что это какой-то артист, который где-то кого-то сыграл. Потом начинают спрашивать: “Вы Назаров?” Следующая стадия – незнакомые обращаются по имени-отчеству. Но все равно, хотя уже многие знают, что я Дмитрий Юрьевич Назаров, который играл в “Кухне” и “Штрафбате”, на улице слышу: “Ой, какое знакомое лицо”. Так что популярность – это очень относительно.
– В “Законе” вы выделялись среди всего происходящего, вас невозможно было не заметить. Тогда российские сериалы только начинались, вы уже были опытным драматическим актером с достойным репертуаром – и вдруг сериал.
– Прежде всего, там был отличный материал и серьезный режиссер Александр Велединский (сериал “Бригада”, фильм “Географ глобус пропил” – ред.) Задумка была потрясающая. Что делать в сложной ситуации? Ждать, когда Господь накажет обидчика, поступать как граф Монте-Кристо или судить по закону? В нашей стране это особенно обострено, хотя и у других все сложно. Мне было очень важно, снимаясь в “Законе”, в себе покопаться, подумать на эту тему.
– Тогда вы были актером Театра Российской Армии, куда перешли из Малого. Малый – это история, традиции, театр с большой буквы. И вдруг вы его покидаете.
– Я окончил училище при Малом театре, потом, если считать все выходы и эпизоды, сыграл там пятьдесят семь ролей, но при этом мучился от невостребованности. Мне было под сорок, я понимал, что время идет, мимо меня пролетают роли, которые уже никогда не сыграю.
Мне говорили, что Малый театр – это марафон, что нужно терпеть и ждать. Но ждать, чтобы в конце жизни сыграть молодого человека Глумова, не хотелось. Поэтому предложение главного режиссера Театра Армии Бориса Морозова я принял со страхом и с радостью. Со страхом потому, что все-таки шестнадцать лет провел в Малом, это целая жизнь, там был мой дом. Из Малого театра уходили через Ермоловское фойе, только с народными артистами прощались на сцене… Морозов предложил мне играть Ераста в “Сердце не камень” Островского, Сатина в горьковском “На дне” и главную роль в “Отелло”.
– За роль Сатина вы получили престижную театральную премию “Хрустальная Турандот”.
– Это был очень ансамблевый спектакль, самый ансамблевый на моей памяти. Все актеры были очень точно подобраны, и музыка, и декорации. Все удачно и правильно сложилось в единое целое, поэтому “Турандот” за эту работу получил не только я, но и весь спектакль.
– Тем не менее, вы ушли к Олегу Павловичу Табакову в МХТ. Почему?
– При всей востребованности в Театре Армии – у меня были четыре главные роли – удручала малая заполняемость зала. Малый театр всегда был полон, огромное количество приезжающих в Москву шло “посмотреть на люстру”, как и в Большой театр. На этом фоне число зрителей в Театре Армии раздражало, хотя было творчество, был поиск, был любимый режиссер. Когда позвонил Олег Павлович, я ему сказал: “Вы же знаете, что я у Бориса Морозова играю?” Табаков ответил: “Я все знаю, но нам не хватает ансамбля”. Этим он меня убил, попал в самую болевую точку, в самое главное во мне. Да, “На дне” был ансамблевой работой, но при распределении ролей в другие спектакли существовали некие… назовем это условности. В каких-то случаях режиссер закрывал глаза, давал роли не так, как ему хотелось, и ансамбля не возникало. Когда мне говорят, что спектакль так себе, а ты молодец, это мало радует. Хочешь солировать – устрой сольный концерт. А в театре нужно играть всем вместе.
– Что сегодня отличает МХТ, у которого долгая славная история? У Табакова на самом деле особая атмосфера, или это большая-большая театральная фабрика?
– Я бы даже назвал это не фабрикой, а конвейером по производству спектаклей. Но все находится в жестких рамках. Правда, сейчас они не такие жесткие, стали немножко расползаться. Но все равно любой человек, любой сотрудник, входя в театр, подтягивается и ощущает свою причастность к этому особенному театру. Это касается и поведения, и общения друг с другом – здесь все несколько иное. Я предполагаю, что лет 30-50 назад во МХАТе была другая атмосфера, более выдержанная в особых традициях, сейчас все немного не так. Но тем не менее, границы еще существуют. Кстати, театральная фабрика – не так уж плохо. В МХТ три сцены, театр вынужден производить много спектаклей, даже не хватает репетиционных помещений, и это хорошо. Хотя раньше у руководства театра были полномочия, и неудачный спектакль на сцену не выпускали. После просмотра его закрывал Олег Павлович с помощниками. Сейчас иные коммерческие условия, и спектакли, которые не очень нравятся Табакову, выходят, чтобы пожить какое-то время. Потом зритель голосует ногами, билеты не продаются. Но если Олег Павлович видит, что спектакль собирает меньше девяноста процентов зала, его снимают.
– Девяносто процентов зала заполнено – и его снимают? Ничего себе стандарты…
– Да, в МХТ так.
– Кроме театра у вас много других занятий. Как вы попали в телепрограмму “Кулинарный поединок”, которая благодаря вам стала самым популярным шоу о еде?
– Тогда я еще не был так известен и просто пришел на кастинг, где никак не могли найти ведущего. Я немного поиграл с продуктами, с воображаемыми партнерами и меня взяли. Плюс, наверное, фактура – хлебосольство у нас связано с телесными людьми. Худой повар навевает грустные мысли и не вызывает доверия. А потом, когда искали актера на роль в сериале “Кухня”, вспомнили мой “Кулинарный поединок”.
– Судя по ролям в театре – Островский, Булгаков, Чехов, Тургенев – вы лучше всего чувствуете себя в классическом репертуаре. Зато на телевидении вы с Табаковым попали в совершенно невероятную историю, которая порвала все рейтинги. Что вас с мэтром заставило в этом участвовать?
– Должен заметить, что Табаков снимался в полнометражном фильме “Кухня”, который вышел после трех сезонов одноименного сериала. Я в этом проекте был с самого начала, а когда решили снимать фильм, долго искали, кто бы мог стать отцом моего героя Виктора Баринова. Решили пригласить Олега Павловича, хотя он был очень занят, но я сильно просил его сыграть моего папу. В результате договорились, ему стало интересно, он подошел к роли тщательно и очень трогательно. Когда съемки закончились, Олег Павлович постоянно спрашивал: “Как материал? Ты видел?”
– В сериале “Кухня” вы сыграли гениального шеф-повара, человека, на котором все держится. На выходе получился отличный телевизионный продукт, а как вам работалось?
– Очень хорошо. Там была замечательная компания, особенно поначалу. Все такие разные, такие необычные, каждый со своим характером, самостью. Потом, когда стали на конвейер, какие-то условия поменялись – сменился режиссер, оператор, появились новые персонажи и актеры. Я не могу сказать, что стало хуже или лучше, стало по-другому. По контракту я не могу рассказывать о “Кухне” все, но известно, когда рейтинг очень высокий, это действует на продюсера. Он понимает, что жар-птица за хвост схвачена, и на ней можно кататься, греться, прикуривать от нее. Но нужно помнить, что жар-птица должна летать. Сейчас идут съемки пятого сезона, и я надеюсь, что мы еще полетаем.
Римма Осипенко
Подробности и билеты здесь: http://bravo.glamur.co.il/announce/22266
Загрузка ...