Ледниковый период Николая Лебедева

Интервью с Николаем Лебедевым, режиссером фильма «Легенда №17». Неделя российского кино в Израиле, проходящая в рамках VIII Международного фестиваля «Гешер», откроется показом великолепной картины Николая Лебедева «Легенда №17». О создании фильма и о многом другом с режиссером говорит журналист Игорь Литвак:

…Как на духу: интервью это  я вырвал с мясом. И с кровью. Пришлось пустить в ход  два вида не конвенциального оружия. Несколько идиоматических выражений и взывания к  мужской дружбе, коей на днях исполнилось – мама доргая!!! – тридцать лет.

Николая Лебедева я застал в Испании.  Там он работает над сценарием к фильму… нет, давайте-ка поинтрижим, над сценарием к фильму, который, есть у меня  подозрения, взорвет российский кинематограф не хуже чем это сделала “Легенда N 17”. Добавлю тумана: впервые о том, что Николай Лебедев мечтает снять этот  фильм, я услышал в октябре 1983 года…

– Нашей с тобой тридцатилетнее знакомство с крапинками мужской дружбы позволило мне в свое время  потребовать  права первого  интервью с режиссером картины “Легенда N17″.  Потребовал и  получил обещание. Теперь пришло время  платить по счетам, хотя это интервью,  ну, никак не  первое.  В качестве компенсации требую правды, правды и ничего кроме правды. Начнем в лоб: почему хоккей? почему Харламов? Почему Брежнев с сигаретой и несчастный Кен Драйден, которому напихали в сентябре 1972 полную авоську шайб?

– Потому что мне в руки попал замечательный сценарий, в который я влюбился. Я совру, если скажу, что меня взволновала сама хоккейная история, или просто имя персонажа, или Брежнев с сигаретой. Меня взволновало то, как история была рассказана молодыми сценаристами Михаилом Местецким и Николаем Куликовым. Потому что до этого момента на протяжении нескольких лет мне предлагали сценарии о Харламове, но – при том, что это были хорошо написанные сценарии, профессиональные, ладные – в них не было той внутренней пружины, которая заставляет тебя взяться за фильм и посвятить ему несколько лет собственной жизни. Это были жизнеописания. А у Местецкого и Куликова я прочел драму. В ней был герой, который хотел чего-то добиться, который шел через неудачи, препоны, препятствия, страдал, мучился, но в конце концов познавал собственное призвание. Мне это было близко и понятно на личном уровне, это и моя история. И твоя. И это история каждого человека, который хочет найти себя в этом мире. А еще – и это тоже личное – меня потряс образ Тарасова, тот, который был выписан в сценарии. Я узнал в нем черты собственного отца, модель моих с ним отношений. Поэтому я просто не мог не взяться за этот сюжет.

– Идея “Легенды”,  она откуда? Это была тщательная задумка, это был промельк?

– Продюсер Леонид Верещагин, директор студии Никиты Михалкова ТриТэ, долгие годы мечтал снять фильм о хоккее. А параллельно он хотел сделать фильм со мной в качестве режиссера, за что я ему очень признателен. До “Легенды…” в течение десяти лет он предлагал мне различные сценарии и идеи для работы, но по тем или иным причинам я не мог за них взяться. Это было, что называется, “не мое”. Верещагин, надо отдать ему должное, не обижался отказам и искал новые темы. А я предлагал свои. Сценарий Местецкого и Куликова был третьим сценарием о Харламове, который мне предложил Леонид Эмильевич. Честно признаюсь, я стал читать его только из огромного уважения к Верещагину. Но уже на двадцатой странице понял, что я хочу снять этот фильм. И приложу все силы, чтобы получить постановку.

– Николай, насколько я помню,  ты со спортом не дружил, не считая того,  что  ты дружишь со мной, который со спортом всегда дружил и  дружит?  Отчего  же тема спорта?

– Спорт в фильме – лишь материал. А история – человеческая. Я бы даже сказал, общечеловеческая. Она про становление личности и реализацию себя – неважно, в какой области. Поэтому, как я вижу по отношению к фильму зрителей, она волнует очень многих. “Легенда №17” побила многие кассовые рекорды в России. Но для меня это не разговор про деньги. Для меня это разговор про то, что фильм стал близок очень многим людям.

Кстати, насчет спорта в моей жизни. Как ты помнишь, в детские и юношеские годы я интересовался кино, кино и только кино. Теперь я работаю в кино, но раз в каждые два дня после съемок еду в спортзал, и мой тренер там надо мной измывается. Потому что я понял: для того, чтобы работать в кино, надо иметь железное здоровье. Спорт мне в этом деле помогает.

– Советских  художественных фильмов на тему спорта было не  так  много. Не говоря о том, что в постсоветье фильмы на эту темы в рейтинге очередности и предпочтений стоят впереди  фильмов про проблемы мастита коров и позади фильмов про  бандитизм в отдельно взятом  курятнике.  “Легенда”” – это  счастливое исключение из правил? Или “Легенда” – это не спорт?

– Есть у меня знакомый, который живет в Израиле и просто замучил меня письмами про то, что “Легенда…” – это политическое кино. Продажное. Потому что нельзя говорить о хорошем в связи с нашей страной. То есть – вообще. Вот нет и не было у нас хороших людей и достойных событий. Только бандиты, грязь и мерзость. “Легенда №17” его бесит. А по мне, это фильм в том числе и про то, что нам тоже есть чем гордиться. Не заноситься, не орать, что мы лучше всех, а остальные нам в подметки не годятся, как это бывало когда-то в заидеологизированном Союзе. А просто чтить достижения своих соотечественников и стараться подниматься над собой.

Меня, честно признаюсь, поразила одна история из моей собственной жизни, связанная с фильмом. У одной моей знакомой произошло горе – трагически погиб муж. Год она находилась в глубочайшей депрессии, ее ничего не интересовало. Я пытался поддержать ее письмами (мы живем на большом расстоянии друг от друга), поначалу она не отвечала вовсе, потом я получил несколько строк. Знакомая писала, что больше ничего не радует, даже общение с детьми и внуками не помогает, ей не хочется жить. Прошло буквально две или три недели, и я получил от нее новое письмо. Казалось, оно написано другим человеком. Знакомая написала, что у нее будто раскрылись глаза и появилось новое дыхание. Ей захотелось выйти на улицу и улыбнуться людям. Она написала, что поняла: жизнь не окончена, и можно и нужно двигаться вперед, заново учиться радоваться и учиться быть счастливой. Впервые за год! Она написала, что у нее стала меняться жизнь, потому что изменился внутренний взгляд. Она посмотрела “Легенду…”. И картина произвела на нее вот такое вот действие, вызвала такую эмоцию. Я не говорю сейчас про художественные достоинства и прочее, я не нахваливаю “Легенду…” . Я просто говорю про энергию, которую рождает фильм в некоторых людях, вовсе не интересующихся спортом и политикой.

– Знаю, что на  премьере фильма  самый великий голкипер мирового хоккея, Владислав Третьяк, плакал. Знаю также, что ему не нравилась изначальная идея фильма. Плач великого Третьяка – не это ли лучшая награда для  режиссера Лебедева?

– Владислав Третьяк прочитал сценарий и, скажем так, остался не в восторге. Он пожелал, чтобы его фамилия не упоминалась в картине, и мы выполнили это пожелание. По той же причине, кстати сказать, не упоминаются фамилии и некоторых других хоккеистов, а вовсе не потому, что нам этого не хотелось.

Тем дороже для меня, что после премьеры они изменили отношение к проекту. И тем дороже для меня слова Владислава Александровича о фильме. Мы очень хорошо общаемся теперь. И с ним, и с Татьяной Тарасовой, дочерью великого тренера, и с Александром Якушевым, и с другими замечательными людьми, которые были участниками или свидетелями событий, рассказанных в фильме.

– С кем из партнеров Гагарина шайбы на Руси вы контактировали во  время  съемок “Легенды”?

– Борис Петрович Михайлов, который играл с Харламовым в одной тройке и дружил с ним, откликнулся на просьбу сестры Валерия Борисовича Татьяны и приехал к нам в студию. Мы славно поговорили, он познакомился с группой и актерами. Он отказался стать официальным консультантом фильма, но дал свой телефон и сказал: “Звони по любому вопросу, чем смогу, помогу”. Я так и делал, как только возникала нужда в квалифицированной помощи. Михайлов всегда откликался, подсказывал, советовал. Очень ему благодарен. Очень!

– С  детьми Валерия Харламова общались? Как они реагировали на  начальный сценарий, и как реагировали на отснятый и готовый к показу фильм?

– Ну разумеется. Саша, сын, не только стал одним из продюсеров фильма, но также и сыграл небольшую роль. Появилась в фильме и Татьяна Борисовна, сестра хоккеиста. Мы с ней очень подружились, она потрясающая женщина, красивая, яркая, энергичная. Просто обожаю ее!

С самого начала мне важно было договориться с родственниками Харламова о том, что наш фильм – не хроника, а художественное произведение. Поэтому, к примеру, Татьяна Борисовна в конце концов приняла экранный образ собственной матери в исполнении замечательной испанской актрисы Алехандры Грепи, которая внешне не слишком похожа на реальную Бегонию. Та с возрастом располнела и говорила на русском языке с сильным акцентом (акцент пришлось убрать, ибо зрителям было трудно сосредоточиться на том, ЧТО говорит Бегония, а не КАК она говорит; поэтому в фильме у героини голос Ольги Остроумовой). Может, она внешне и не так похожа, рассудила Татьяна Борисовна, зато характер в точности мамин!

– Самая любимая сцена в фильме “Легенда” для режиссера Николая Лебедева?

– Определенно, это сцена в аэропорту – когда Тарасов приходит проводить команду в Канаду и происходит объяснение с Харламовым. Если хотите, это мое объяснение с отцом.

Впрочем, это не означает, что я не люблю другие сцены. Скажем, в числе моих любимых – вызвавший много разговоров и кривотолков эпизод, когда Харламов и Гуськов зависают на проволоке на головокружительной высоте между двух труб. Для меня он в некотором смысле автобиографический, мне очень понятна яростность ситуации выбора. Во как.

– Самая любимая сцена в фильме “Легенда” для гражданина СССР Николая Лебедева?

– Я смотрю кино как зритель, а не как гражданин.

– Николай, а кто для тебя главный герой “Легенды” – Тарасов или Харламов?

– Оба. Сильные, яростные личности, которых люблю и которыми горжусь. Я хотел бы быть на них похожим.

– После выхода фильма “Легенду”” не попинал ногой разве что одноногий Флинт,  ибо неудобно одной ногой-то пинать. Пинали за то,  что события в фильме не соответствовали реальным. И что Харламов разбился  после серии 1972 года. И  что  Брежнев не мог сидеть на матче “Спартак” –  сборная СССР, а сидел он на  матче “Спартак” – “ЦСКА”. И  что никто  Тарасова не ссылал из сборной и ЦСКА после того,  что в игре  против “Спартака” Анатолий Владимирович действительно приказал хоккеистам покинуть лед, после того судья отменил взятие ворот спартаковского голкипера. В принципе, есть за что  пинать, если  подразумевать историю вопроса. Но фильм же – про  жизнь, а не про чемпионат СССР 1969 года по хоккею, нет?

– Чушь какая. Для одного реальное событие – то, за какую команду болел Брежнев, а для другого – трагичность выбора и сила поступка.

Все очень просто. Есть сухие факты – для того, чтобы узнать их, ты идешь в библиотеку и читаешь энциклопедию. А вот для того, чтобы пережить сильную эмоцию, для того, чтобы влезть в шкуру персонажа и вместе с ним пройти тернистый путь, ты приходишь в кинозал. Там ты плачешь и смеешься и переживаешь катарсис. Глупо и нелепо рассчитывать, что ты заплачешь или захохочешь при чтении энциклопедии. Но так же глупо и нелепо ждать от фильма катарсиса вкупе с рабским перечислением фактов. Это невозможно в принципе. Мы не передергивали факты. И не искажали их. Мы составили их в той последовательности, в которой структура начинает работать как драматическое произведение – по Аристотелю. Фильм не может быть набором событий, он должен подчиняться драматургическим законам. Иначе вы просто не будете его смотреть.

Да, в реальности первая автомобильная авария случилась в жизни Валерия Харламова через четыре года после описываемых событий. Но ведь  после нее он действительно оправился от тяжелейшей травмы и вышел на лед, и стал играть на международной арене, как и показано в фильме. Вот если бы он лежал пластом или ушел в управдомы, или стал бы выращивать цветы на даче, а мы бы придумали ему новое хоккейное будущее, вот тогда бы я еще понял претензию. А так – это просто досужие разговоры.

Звёзды российского кино на красной дорожке “Гешера”