Les Ballets Jazz de Montreal – Барак Маршаль танцует и размышляет

Янв 21, 2014Культура

Монреальская группа “Балет Джаз Монреаль – Les Ballets Jazz de Montreal” в начале февраля представит израильским зрителям балеты “Harry” Барака Маршаля, “Night Box” Вэн Вей Ванга и “Closer” Бенжамена Мильпье.

Все эти постановки были специально созданы для “Балет Джаз Монреаль” – труппы современной, многонациональной, работающей с хореографами из разных стан мира. Предлагаем вам интервью с американо-израильским хореографом Бараком Маршалем, сыном известнейшей израильской йеменской танцовщицы и певицы Маргалит Овед, работы которого в Израиле давно известны и ценимы, и чей сценический почерк легко узнаваем.

– Барак! Добрый день! На сей раз вы прилетаете к нам из Монреаля, хотя живете в Лос-Анджелесе, а работаете по всему миру, предпочитая Израиль. На собственном примере вы можете судить о том, что такое современный балет сегодня – это чистая глобализация? Может ли хореограф, работающий с международным, много гастролирующим коллективом, попытаться сохранить национальные черты?
– Я впитал израильскую, американскую, ашкеназийскую и йеменскую культуры. Это наследие сформировало меня и как личность и как артиста. И, естественно, вся эта пестрая мультикультурность отражается в моих работах. В Америке в детстве я воспитывался как маленький израильтянин. Затем взрослым я вернулся в Израиль уже как американец. Случались моменты, когда я пытался забыть мою вторую культуру, чтобы стать “своим” на новом месте, но как я ни старался, мне это не удалось ни в одной стране. Национальная идентификация глубоко заложена в каждом из нас и с годами я понял, что искусство, культура, традиции и история любой нации всегда уникальны и интересны. Мои бесконечные путешествия нисколько не “стерли” мое национальное самосознание, а наоборот – только усилили.

– В “Балет Джаз Монреаль” вы работаете с коллегами из Бразилии, Франции, выходцами из Китая… Каждый из вас создает некую часть полной картины. Картины чего – мира или хореографического мэйнстрима?
– Я создаю балетный театр, а не танец. Для меня движение – это вопрос не эстетики, а содержания, потому я всегда передаю в танце определенный сюжет, рассматривая танцоров не как абстрактные тела на сцене, а как рассказчиков. Меня меньше интересует, как высоко танцовщики могут поднять ногу, но куда больше, что они за люди, какова их культура, их способности к перевоплощению. Конечно, движение имеет для танца решающее значение, но мои танцоры – это еще и актеры, которые передают публике то, что я хочу сказать. Скажем так: они – невербальные рассказчики. Для того чтобы мои задумки были воплощены, мои артисты должны быть яркими личностями. Разнообразие характеров в труппе BJM и позволило мне создавать те произведения, которые я представляю на суд публики в последнее время.

– Вы закончили Гарвардский университет со степенью по философии. Так что мой философский вопрос вытекает из предыдущего: что такое национальность сегодня? Выражают ли ее танцовщики на сцене или в движении все равны? Вы не раз подчеркивали в интервью, что в Тель-Авиве вам работается особенно легко.
– На мой взгляд, сегодняшний мир – это более спокойное место, чем полвека назад, но до сих пор мы видим в разных странах уродливые проявления национализма. Национальная идентификация – это не только индивидуальный культурный багаж, а зачастую, и стремление отделиться от других групп. Говорят, что национальные различия приводят к конфликтам, но я верю в то, что люди интересны друг другу именно потому, что они разные. Эти различия не стоит стирать, а надо, наоборот, подчеркивать. Конечно, мне легко работается с израильтянами – ведь мы говорим на одном языке. Но дискуссии и обсуждения, которые возникают при работе с людьми другой культуры, могут быть очень эффективны и привести к отличным результатам. Те балеты, которые я создал для BJM, лондонской группы Rambert Dance Company‎ и других коллективов – это, во многом, результат мультикультурности.

– Вы – еврей родом из йеменско-марокканской семьи, родившийся и выросший в США. Это все еще имеет какое-то значение для вас лично?
– Для меня это значит всё! Именно об этом я и говорю: мои родители научили меня уважать национальные культуры и привили мне философию взаимоуважения. Кстати, именно то, что я рос в США, заставило меня гордиться моими йеменскими корнями. Когда я приехал в Израиль, оказалось, что восточные евреи моего возраста не особо интересуются культурным наследием своих семей. Меня это поразило.

– В середине 90-х годов вы стали первым приглашенным хореографом ансамбля “Бат-Шева”. Ваше сотрудничество продолжается? “Бат-Шеве” скоро 50 лет – каково работать с таким авторитетом?
– Я очень благодарен Охаду Нагарину за то, что он пригласил меня стать “домашним” хореографом Бат Шевы. И хотя я больше не работаю с этим ансамблем, я в восхищении от стиля Нагарина, я продолжаю у него учиться – как и все, кто с ним сталкивался хоть раз. Он великий мастер своего дела и оказывает огромное, мощное влияние на современный балет во всем мире. Все израильские хореографы что-то у него переняли. Но мне в определенный момент стало важно уйти от его непосредственного руководства, чтобы сохранить свой почерк и язык движения.

– Вы стали танцором и хореографом в 25 лет благодаря печальному случаю в семье. Вы не учились танцу и хореографии профессионально. Как вы себя чувствуете в компании с танцовщиками и хореографами, получившими академическую подготовку – что они могут дать вам, а вы – им?
– Моя мать – Маргалит Овед, известная танцовщица и хореограф. С раннего возраста я путешествовал с ее ансамблем по США и чаще ночевал за сценой, чем дома. При этом родители активно занимались нашим образованием и водили меня и сестру на все концерты, спектакли и шоу. Я был настолько сыт культурной жизнью, что вовсе не собирался этим заниматься, в детстве признавал только футбол и немного музыку. Но в 1994 году мою мать назначили руководителем театра этнического танца “Инбаль” (спасать от финансового и прочих кризисов старейший в стране танцевальный ансамбль «Инбаль», балетный театр йеменского и сефардского танца, основанный легендарной иерусалимкой Сарой Леви-Танай еще в 40-е годы – М.Х.), и я по просьбе отца приехал вместе с ней в Израиль. Через некоторое время после нашего приезда скончалась моя любимая тетушка Лея. После шивы я зашел в студию “Инбаль” и неожиданно для самого себя начал танцевать – так выплеснулись мои эмоции, так родился танцевальный номер “Тетушка Лея”, а я, абсолютно неожиданно для самого себя получил первый приз на конкурсе “Оттенки танца”в центре балета “Сузан Далаль”, и это стало началом моей карьеры. До этого момента я хотел заняться для заработка – юриспруденцией, а для души – музыкой. После “Тетушки Леи” я поставил в Израиле балетные спектакли “Балкон Шошаны” на Фестивале Израиля и “Свадьба Эммы Гольдман” – о Красной Эмме, знаменитой анархистке первой половины XX века. Еще через 10 лет – “Monger” и “Rooster”.
У формального обучения есть преимущества и недостатки. Я никогда не учился и поэтому не знал, что правильно, а что неправильно. И потому эпатировал, рисковал и искал иные пути способы создания балета. Но формальное обучение очень важно. Оно дисциплинирует и готовит тело к огромным физическим нагрузкам. Я не учился этому, и потому сломал ногу и вынужден был прекратить танцевать на 8 лет (в этот период Барак Маршаль преподавал литературу и историю в Калифорнийском университете, пел под виолончель и исследовал индийскую музыку – М.Х.).
Танцоры BJM – супер-профессионалы, их подготовка заставляет хореографов работать очень интенсивно. Единственное, чему мне удалось их научить – это то, что ошибаться не вредно, и что если их танец безупречен, то они теряют свободу выражения. Я всегда советую танцовщикам быть людьми, а не роботами, ошибаться, видеть в ошибках силу, а не слабость.

– Название вашей новой работы – “Harry” – можно перевести и как имя собственное и воспринять как намек на вечную спешку. Судя по просмотренным роликам, эта работа состоит из множества фрагментов, образующих рассказ о современной жизни. Так ли это? Как вы подбирали музыку?
– Внутренние и внешние силы заставляют нас бороться с нашими желаниями, подавляют личность. Большая часть моих балетов рассказывает именно о самоопределении, о праве оставаться личностью. “Harry” – это история о человеке, который сопротивляется судьбе, богам, людям, жестокости и смерти ради того, чтобы быть с женщиной, которую он любит. Но это не трагедия – это история о надежде, рассказанная с большим юмором. Это и есть сюжет, но полностью я его ощущаю только через музыку. Для меня не существует танца без музыки. Чтобы подобрать музыку к Harry”, я прослушал около 10 тысяч мелодий, и из них отобрал 20. Музыка – это оболочка моей драмы, под которой я разместил образы, истории, идеи, песни, жесты и движения, ставшие основой этого балета. Музыка невероятно влияет на все, что я делаю.

– Этот балет вы поставили вместе с Инбар Немировски и Оснат Кельнер. Как вы работали вместе?
– Я работал с этими танцовщицами много лет. В BJM меня попросили использовать для “Harry” фрагменты других моих работ, ставившихся в Израиле – “Monger” и “Rooster”. В воссоздании этих фрагментов мне и помогали эти израильские танцовщицы, а затем я включил старые отрывки в новую драматургическую идею.

– Собираетесь ли вы снова проводить в Израле курсы, аудиции и ставить новые балеты для израильских групп?
– Пока я не работаю над новыми проектами в Израиле, но очень люблю Тель-Авив. Надеюсь, что скоро вернусь.

Маша Хинич

“Балет Джаз Монреаль – Les Ballets Jazz de Montreal”

Тель-Авивский центр сценических искусств
Воскресенье, 2 февраля, 20.00
Понедельник, 3 февраля, 20.00
Вторник, 4 февраля, 20.00
Среда, 5 февраля, 20.00
“Театрон Иерушалаим”
Четверг, 6 февраля, 20.30

Хайфа, “Аудиториум”
Суббота, 8 февраля, 20.30