Свой остров в бурном море

На верхнем фото – Катя Корабельник. Фото из личного архива.

Со 2 по 25 июля в Иерусалиме пройдет 4-й Фестиваль Иерусалимской Лирической Оперы, в его программе – «Альчина» Георга Фридриха Генделя, опера с удивительной судьбой. Гендель написал «Альчину» для своего первого сезона в лондонском Ковент-Гардене спустя почти десять лет после получения британского гражданства. Премьера состоялась в 1735 году и прошла с оглушительным успехом – публика рукоплескала и чудесной музыке, и великолепным декорациям и костюмам. Прекрасная колдунья Альчина правит на одиноком острове посреди бурного океана, и всякого рыцаря, попадающего на остров, превращает в чудовище. До тех пор, пока сама не влюбляется в одного из них.
«Альчина», любимое детище Генделя, была забыта почти на два столетия, пока снова не была поставлена в Лейпциге, и с тех пор и по сей день не сходит со сцен лучших оперных театров мира. Для постановки «Альчины» в рамках Фестиваля Иерусалимской Лирической Оперы Софья и Павел Мазар, его руководители, пригласили в качестве режиссера Катю Корабельник.
Мы поговорили с Катей Корабельник накануне открытия фестиваля. 

– Катя, расскажите о вашей профессиональной жизни до того, как вы совершили алию в Израиль в июне 2022 года.
– Я родилась в Москве, закончила Гнесинское училище, факультет «актер музыкального театра», работала в Театре-кабаре «Летучая мышь» Григория Гурвича. Это был абсолютно уникальный авторский театр, но Гриша, к сожалению, очень рано умер, и театр закрылся. Я тяжело переживала, и как-то не захотела или не смогла продолжать быть актрисой. Может, испугалась, что не смогу быть так любима режиссёром, как были любимы Гришей все актеры нашего театра.
В общем, я пустилась в свободное плавание, и со своим мужем мы начали продюсировать мюзиклы, договорились с Камероном Макинтошем и привезли в Москву «Иствикские ведьмы», а потом уже совсем самостоятельно выпустили мюзикл «Энни».
Этот опыт был очень важен для меня, после него я окончательно поняла, что надо все кардинально менять, а что и как – концепции у меня не было. Вот здесь спасибо мужу – он, увидев мой полный раздрай, сказал – поступай на режиссуру. Для меня это было как полёт на Марс, но я решила попробовать. И абсолютно случайно поступила на режиссерский факультет Театрального института имени Щукина, в мастерскую Леонида Ефимовича Хейфеца, потрясающего режиссера и педагога, который мне дал так много не только в плане режиссуры, но и в актерском и человеческом.
Мне страшно повезло, в моей жизни были и есть самые потрясающие учителя. Григорий Гурвич, Леонид Хейфец, а сейчас я уже много лет участвую в режиссёрской лаборатории Адольфа Яковлевича Шапиро, и это так много для меня значит! Он абсолютно уникальный – и человек и педагог, и режиссёр.
С четвертого курса я начала ставить спектакли. Это совпало с совершенно новым направлением театра для детей и подростков. Появились замечательные детские издательства, выпускающие потрясающие книги, которые говорят честно с детьми на самые важные и серьезные темы, при этом говорят увлекательно. А у меня как раз родился сын, и я ему читала эти книги, а потом мы ставили по ним спектакли. «Дети ворона» – о сталинских репрессиях глазами ребёнка, «Калечина Малечина» – о буллинге, «Беглецы» – о смерти близкого человека. После спектаклей у нас были очень серьёзные обсуждения с театральными педагогами и зрителями, мне казалось, что мы делаем что-то очень правильное и необходимое, в этом был смысл. Но началась война, и все потеряло тот самый смысл. В июне 2022 года я сделала алию.

– И практически сразу познакомились с организаторами Фестиваля Иерусалимской лирической оперы. Соня и Павел Мазар, которые придумали этот фестиваль и проводят его уже в четвертый раз, приглашают вас к участию в нем второй год подряд. Что для вас это сотрудничество?
– Я очень благодарна Соне и Павлу Мазар за то, что они меня позвали участвовать в фестивале. В прошлом году мне предложили поставить «Русалку» Дворжака, в нынешнем готовлюсь к постановке «Альчины» Генделя. Для меня это фантастически интересно и радостно плюс это мое возвращение в музыкальный театр, так что  ура фестивалю!
На фестиваль приезжают потрясающие молодые оперные певцы со всего мира, в прошлом году были ребята из Финляндии, Литвы, Азербаджана, Мексики, США, они все очень разные, но необыкновенно талантливые и увлеченные, и всем им предоставляется шанс спеть серьезное, сложное произведение оперного репертуара.

– Для молодых певцов, артистов это шанс, а чем этот фестиваль, постановки ценны вам, как режиссеру, и уже не новичку?
– Для меня это большущий челендж. Приезжают певцы разных школ, и мне надо их увлечь и сделать так, чтобы они мне поверили. Сейчас опера совершенно другая, вокальные, актерские, пластические данные – все становится необходимым комплексом для современного певца, и это правда сложно. Раньше солист выходил, вставал в позицию, его нельзя было развернуть лишний раз, или положить на живот, потому что он привык стоять прямо, держать опору, а в его глазах часто – только мысли о резонаторах. И порой даже музыка не спасает, хочется засмеяться в момент, когда надо плакать. Сейчас этого быть не может. Зритель хочет видеть на сцене живых органичных людей, рассказывающих свою историю. А как оставаться органичным, когда вместо того чтобы говорить, ты поешь, в жизни же мы не поем друг другу, вот в этом главная сложность! А зритель должен верить и не оставаться только слушателем.

– Катя, а когда вы работаете с актерами – вы работаете только с позиции режиссера или пытаетесь все-таки влезть в их шкуру? Или это ошибка – режиссеру «влезать в актерскую шкуру»?
– Кто-то говорил, что режиссер не должен выходить на сцену. Но бывают моменты, когда нужно выбежать и показать. Я стараюсь этим не злоупотреблять, но иногда это помогает, особенно если работаешь не на родном языке. Став режиссером, я, как актриса, стала точнее, это факт.

– Вы и актриса, и певица, и режиссер. Ваша многожанровость делает вашу профессиональную жизнь проще или сложнее?
– Не знаю, я просто пару раз поменяла свою жизнь, или жизнь меня. Став режиссером, я перестала быть актрисой, и совсем от этого не страдала. А я же ещё и на кинорежиссёра училась, снимала сериалы, тоже было достаточно увлекательно, но театр – это моя любовь, my love. И я абсолютно счастлива тем, что я делаю. Честно, даже мечтать не могла о таком.
В этом году мы продолжили сотрудничать с Соней, Павлом и  замечательным дирижёром Эйтаном Шмайссером, с которым мы работали наl « Русалккой» Дворжака, и, несмотря на то, что Эйтан не говорит по-русски, а мой английский скуден и скушен, мы стараемся понять друг друга. Театр, музыка нас объединяют, за театр сейчас нужно цепляться! Политики с нас ссорят, делают врагами нас и наших детей, а театр нам дает шанс быть вместе, в любви.  Мой преподаватель говорил: «Сверхзадача любой постановки – делать мир лучше». Раньше мне эти слова казались пафосными, и только теперь я поняла, насколько это важно.

– Выбор вашей постановки на фестивале в этом году – «Альчина» Генделя. Почему?
– Продюсер фестиваля Павел Мазар предложил мне на выбор – «Кармен» или «Альчина». И я выбрала «Альчину». Надо понимать, что фестиваль не предполагает долгого проката постановки. Мы собираемся, выпускаем спектакль, его играют два раза и все, мы прощаемся и разъезжаемся.
Задача такого оперного фестиваля – дать шанс молодым певцам исполнить роли чуть на «вырост», заглянуть в их дальнейшую жизнь, это больше образовательный проект, творческая лаборатория. А «Альчина» очень сложна вокально, и я считаю эту оперу идеальным материалом для таких целей.

– Какой вы видите предстоящую постановку?
– Это сказка, а что такое сказка в современном мире? Это фэнтези, я обожаю этот жанр. При этом «Альчина» для меня  является вызовом не меньше, чем для певцов.
О постановке я ничего не могу пока рассказать. Буду действовать в предлагаемых обстоятельствах. Я не знакома с певцами, участвующими в спектакле, я с ними еще не работала, не знаю, насколько они слышат режиссера, насколько готовы меняться, быть смелыми. Ведь для актера очень важна смелость. Он может потрясающе петь, еще лучше выглядеть, но смелость, смелость! Я уверена, что Соня и Павел Мазар нашли самых лучших, самых талантливых, и все это не зря. Но задача тоже сложная – три состава за двадцать дней.  Но пока я об этом не думаю, просто слушаю «Альчину» и наслаждаюсь.

– Когда мы говорим о трактовках, переосмыслении текста пьесы тем или иным режиссером, то у больших режиссеров всегда есть свой почерк. Но иной режиссер, быть может, не самый талантливый, часто самовыражается за счет автора текста, и «на выходе» получается совсем не то, что хотел сказать автор.
– Есть режиссеры-трансляторы, есть режиссеры-интерпретаторы. Я интерпретатор. Вот мы сейчас разговариваем, а через два дня я обязательно пожалею о том, что сказала, потому что я меняюсь. Меняется контекст. Сегодня мы не можем знать, что хотел сказать автор, что с ним в это время происходило, как он себя чувствовал, мы можем лишь предполагать. Поэтому для меня, конечно, интересна интерпретация. Она бывает талантливая и нет. Вот у Крымова она талантливая. И да, он интерпретатор, посмотрите любое его произведение – «Анну Каренину», «Дон Жуана», да что угодно. Я смотрю и понимаю, что он так чувствует, что у него болит, я вижу каждую его царапину в его спектаклях, но я продолжаю видеть его глазами и автора – Толстого, Мольера…
Или, например, Дмитрий Черняков. В опере «Сказка о царе Салтане» у Чернякова Гвидон – мальчик-аутист. И опять я верю, и глазами Чернякова вижу Пушкина. Естественно, Пушкин не об этом писал, тогда диагнозов таких не было.

– Вы приводите в пример российских режиссеров, которые ставят теперь спектакли по всему миру. Крымов – в Америке, Серебрянников в Германии, Туминас – в Израиле. Но таких единицы, а многим режиссёрам, покинувшим родину, тяжело работать в другом культурном контексте, другой языковой среде. Они стоят перед сложным выбором – отказаться от профессии или научиться работать в новых условиях?
– Понимаете, в чем дело. Проблема театра в том, что это не математика, и нет формул, это вкусовщина.
Вот, к примеру, Израиль это страна, любящая больше всего на свете детей и собак. Здесь дети обласканы, но есть ли тут театр для детей, подростков? Говорят, что это другие культурные коды, что израильских подростков не затащишь в театр. Я в это не верю. Да, я – мама подростка, рождённого в Москве, которого «замучила» театром, но, может быть, стоит попробовать предложить израильским подросткам честный разговор в театре о том, что их волнует. А вдруг они тоже полюбят театр? Надо дать им шанс.
И дать нам шанс – делать то, что мы умеем. Я уверена, что мы сможем дать очень многое друг другу. Просто поверьте в нас!

– Катя, насколько я знаю, у вас теперь кочевая жизнь.
– Да, кочевая, к сожалению. Или не к сожалению, я не знаю. Я там, где есть для меня работа. Сейчас я только что вернулась из Таллина, где вместе с Русланом Вольфсоном делала спектакль в VENE Theatre. Если у меня будет работа в Израиле, я буду счастлива здесь работать и осесть окончательно, но пока так как есть. Пока осесть не получается, в этом большая сложность, но я хочу работать, и не готова пока все бросить и уйти из профессии.
Я искренне люблю Израиль, первый раз я приехала сюда на гастроли с театром «Шалом», в 1991 году, и вдруг началась операция «Буря в пустыне». Мы сидели в противогазах  в бомбоубежищах, а потом нас выгнали из гостиницы, так как нам нечем было платить, и мы несколько дней жили в аэропорту, пока нас не разобрали добрые люди, в свои семьи. Мне было очень страшно, но я помню восхитительно красивого военного, который нас инструктировал, как надевать противогаз и каким порошком себя присыпать, если пойдет газ. Мне было страшно, что я больше никогда не увижу маму, оставшуюся в Москве, но вот он говорил, не помню даже по-русски или на иврите, и рядом с ним ужас уходил, я верила безоговорочно, когда он говорил, что все будет «беседер», так, кстати, и получилось.
Я всегда знала, что есть страна таких смелых людей, созданная на камнях. И что это и моя страна, это очень крутое ощущение.

*****

Катя Корабельник – фото из личного архива

КАТЯ КОРАБЕЛЬНИК, режиссер.
Окончила факультет музыкального театра Государственной музыкальной академии им. Гнесиных (1994), режиссерский факультет Театрального института им. Б. В. Щукина (мастерская Леонида Хейфеца, 2008), курс семейного кино (мастерская Владимира Грамматикова) на Высших курсах сценаристов и режиссеров (2013).
Работала актрисой в Театре-кабаре «Летучая мышь» (1995–2001), креативным продюсером мюзикла «Энни» (продюсерский центр «ЛегеАртис» (2004).
Поставила спектакли:
«Беглецы» по Ульфу Старку, «Арт-проект» и Театр Романа Виктюка (2020),
«Калечина-Малечина» Евгении Некрасовой, «Арт-проект» и Центр имени Вс. Мейерхольда (2020),
«Умник» Мари Од-Мюрай, ТЮЗ имени Г. Кариева, Казань (2019),
«Дети Ворона» Юлии Яковлевой, «Арт-проект» и Центр имени Вс. Мейерхольда (2018),
«Спасти супербелку» Кейт ДиКамилло, «Артсленд» и Центр драматургии и режиссуры (2016) и др.

*****
Гендель. «Альчина» – 22 июля, суббота, Тель-Авивский музей искусств, зал «Асья», 21:00
23 июля, воскресенье, «Театрон Иерушалаим», зал Генри Крауна, 20:00
https://youtu.be/c5T9BC8FTaY
Подробности и заказ билетов: http://www.lyric-opera.org/
Или в кассе «Браво»: «Альчина»  – https://bravo.newsru.co.il/announce/74987

*****
Иерусалимский Фестиваль Лирической Оперы. 2 июля – 25 июля
Программа фестиваля на русском языке: https://www.israelculture.info/4-j-ierusalimskij-festival-liricheskoj-opery-jerusalem-lyric-opera-fest-2-25-iyulya-2023-goda/
Подробности и заказ билетов: http://www.lyric-opera.org/
Страница в фейсбуке https://www.facebook.com/jiom.org.il
Телеграм-канал https://t.me/jerusalemlyricopera
Сайт фестиваля http://www.lyric-opera.org/
Тизер – https://www.youtube.com/watch?v=KBg5wCViQqo

Youtube-канал Фестиваля Лирической Оперы в Иерусалиме
 Lyric Opera Jerusalem – YouTube https://www.youtube.com/channel/UC-72vEbfy45SGYwfDuLPxqQ

Обратите внимание: вход на часть мероприятий – БЕСПЛАТНЫЙ для широкой публики.
Цены на билеты частично или полностью субсидированы благодаря поддержке Иерусалимского Муниципалитета и Министерства Культуры и Спорта.

Все фотографии предоставлены Фестивалем Лирической Оперы в Иерусалиме