Знатоки музыки 70-х – 90-х помнят Юрия Лозу по «Интегралу» и «Примусу», песням «Девочка в баре», «Мать пишет», «Веселье новогоднее», альбому «Путешествие в рок-н-ролл». Но для большинства Юрий Лоза – автор песни «Плот», которую знают все. Так случилось, и он считает, что это совсем не плохо. О том, как всё начиналось, что в его творческой жизни происходит сейчас и чего ждать израильской публике, Юрий Лоза рассказал в своем интервью
– Юрий, вы были в Израиле… подскажите, сколько лет назад?
– Ой, давно… Может быть, лет десять, а то и пятнадцать назад. Я был в вашей стране несколько раз. Фестивали, сольные концерты, и выступления с группой.
– Что вам запомнилось в нашей стране?
– Прежде всего, множество достопримечательностей, которых нигде в мире больше не увидишь. Есть такие места, которые должен посетить каждый человек. Можем называть их чудесами света, и туда обязательно нужно поехать. Израиль в их числе. Еще мне запомнилось ощущение, что вся страна в любой момент может защитить себя. Увидеть в кафешке девчонок с автоматами, которые пьют чай – это сильное впечатление.
– Прошло много лет, и вы снова приезжаете в Израиль. Что вы нам привозите? С кем будете выступать?
– Я приезжаю с группой отличных музыкантов. Можно, конечно, петь под гитару, но тогда приходится включать минусовую фонограмму, записанную оркестром. Я это не очень люблю и настоял, чтобы приехать с группой. Это будет абсолютно честный концерт. Я спою песни разных лет, разных по настроению, по смыслу. Будет много достаточно нового материала, неизвестного публике. Не все из того, что я делаю, попадает на экран и на радио в силу разных обстоятельств. Так устроен российский шоу-бизнес, и мне проще этого не замечать. Программа будет разнообразная, разноплановая, с разговорами, шутками-прибаутками. Я постараюсь сделать все, чтобы людям было весело, чтобы они окунулись в ностальгию, но услышали что-то новое. Постараюсь соблюсти баланс, который позволяет удержать внимание зрителя, доставляя ему удовольствие.
– Давайте вернемся назад… В одном из интервью вы рассказывали, что первой песней, которую вы исполнили на английском языке, была битловская Girl. Как это случилось? Когда это было?
– Когда я понял, что мир делится на мужчин и женщин. До 12-13 лет мы девочек практически не замечали. Но пришла пора, когда я их увидел, и захотелось взаимного внимания. Оказалось, что мои успехи в футболе, а они были, не интересуют тех, кто мне нравился. И я заметил, что в нашем дворе все внимание девочек привлекают люди с гитарой, которые умеют взять два-три аккорда. Я насел на родителей, потребовал гитару, и мне ее купили. Везли издалека – из Тюмени. С гитарой я очень быстро стал востребован. Это было время, когда к нам пришла английская музыкальная культура. У нас раньше все играли на семиструнной гитаре – Окуджава, Высоцкий… Розенбаум до сих пор на семиструнке. Человек, который учил меня, играл на шестиструнной. И я стал подбирать песни Битлз. Но петь было сложно, в школе я учил немецкий язык, английские слова были совсем незнакомыми. И к 15-16 годам я понял, что мне проще написать русский текст. Я написал слова к знаменитой «Шизгара», и потом через много лет услышал, как кто-то исполнял ее по-русски с моим текстом.
– Вы помните первую песню, которую написали полностью – и музыку, и стихи?
– Я думаю, что даже если я вспомню эту песню, мне будет немного неловко ее петь сегодня. У меня, как у всех, кто проходил период становления, были очень банальные рифмы: кровь-любовь, розы-мимозы, вечер-встречи. Все с этого начинают, это плохо.
– Но девочкам нравилось?
– Девочки были такие же, как и мальчики. Романтика, стихи, гитара… Мне кажется, что сегодняшние девочки не стали бы слушать мои первые песни. Даже девочки из моего двора, повзрослев, их бы слушать не стали. Но этого я не знаю – уехал в другой город и потерял с ними связь.
– Юрий, вы с гордостью говорили, что были самым главным ресторанным музыкантом Алма-Аты…
– Я такого не говорил!
– Извините, значит, переврали. Но хочу о другом. Сегодняшняя молодежь даже не представляет, каким огромным культурным пластом в советские времена была ресторанная музыка…
– В эти самые советские времена очень неплохо себя чувствовали члены Союза композиторов. Их песни попадали в списки рекомендованных к исполнению в ресторанах. Да, были такие списки, они висели на стене каждого ресторана. Мы их играли редко, но композитору капали серьезнейшие деньги. А за вечер, «Мясоедовская», которой в списке не было, исполнялась десять раз. Мы пели песни, которые хотели слушать, покупали диски, обменивались. Это помогало ресторанам привлекать клиентов. Например, мы пошли на рынок, нашли греков, которые там торговали, и купили у них магнитофонные записи с популярными в то время греческими песнями. Когда мы начали их исполнять, в наш ресторан стала ходить вся греческая диаспора города, очень серьезные люди.
– Правда ли, что в ресторанах тогда играли лучшие музыканты, а те, кто называл их «кабацкими лабухами», были, мягко говоря, неправы?
– Ресторан должен был очень быстро реагировать. Только появилась песня, стала популярной – вечером заказывают. Чтобы ее качественно сыграть, музыканты должны обладать профессионализмом серьезного уровня. Но я ушел из ресторана, когда понял, что мне захотелось опохмеляться. Ресторан затягивает, он создает для солиста, которым я был, невыносимые условия. Надо выглядеть компанейским парнем, общаться и постоянно выпивать. Когда я почувствовал, что утром хочу выпить, с рестораном было покончено.
– Потом в вашей жизни появились «Интеграл» и Бари Алибасов…
– Я уехал на гастроли, и там пересекся с Бари. У него в это время развалился коллектив, потому что в «Интеграле» играли студенты, а это всегда непостоянно. Алибасов попросил его выручить на уже запланированном мероприятии, я отыграл. Потом он меня три дня уговаривал работать в «Интеграле», и я согласился.
– После «Интеграла» вы были в «Примусе», записали на их студии свой знаменитый альбом «Путешествие в рок-н-ролл», поссорились с «Примусом», работали в «Зодчих»… Но вы всегда говорили, что больше всего любите студию, и у вас теперь есть собственная. Чем хороша студийная работа?
– Первое, что я купил, когда заработал первые серьезные деньги, была студия. Хотелось записать себя по-настоящему. Мои альбомы до этого записывались на чужой аппаратуре, на коленках. Все это было неправильно, не то, что я хотел. Один раз мы на студии Саши Кальянова записывали материал, промучились всю ночь, наконец всё получилось. И я сказал: «Саша, давай отойдем, а потом окончательно сведем». Приезжаю на следующий день к нему, а в студию ночью заявился Сашка Барыкин и перекрутил все ручки. И тут я окончательно понял, что нужно иметь свое. Сейчас у меня домашняя студия, потому что все минимализировалось, ушло в цифру, в компьютер. Теперь телефон обыгрывает чемпиона мира по шахматам. Я записываю новые песни, выкладываю их в свой ютуб-канал, число подписчиков растет.
– А еще вы писатель… Сколько книг вы написали?
– Писатель – тот, у кого есть больше одной книги. Каждый человек может написать одну книгу, о себе. А вот после следующей он становится писателем. Я выпустил книгу «Научу писать хиты». В ней рассказывается о том, как не делать детских ошибок при написании песен. После издания книги со мной многие не разговаривают, потому что я в ней приводил примеры… В книге и воспоминания, и веселые истории, и байки, но назвать себя писателем я не могу. Напишу еще одну, тогда пожалуйста.
– Юрий, вам тысячу раз задавали вопрос, который я, тем не менее, хочу задать. Как вы относитесь к тому, что поэт – Пушкин, фрукт – яблоко, Юрий Лоза – «Плот»? Вас это раздражает или уже нет, вам безразлично или вы испытываете другие эмоции по этому поводу?
– Если бы я не написал «Плот», было бы хуже. Когда начинаешь сравнивать, думать, что было бы, если бы… Так вот: если бы не было «Плота», лучше бы не было – сто процентов. «Плот» принес мне популярность, и несмотря на то, что он был написан так давно, я до сих пор с удовольствием его пою. Кстати, недавно «Плот» перевели на английский язык и его поет группа из Калифорнии. У песни в их исполнении в ютубе полмиллиона просмотров.
– Как это получилось? Они сами перевели?
– Нет, перевод на английский сделал мой сын. Американские музыканты услышали «Плот» в интернете, связались со мной, сказали, что хотят петь мою песню и спросили, есть ли английский вариант. Сначала они хотели написать свой текст, но мне хотелось, чтобы сохранился смысл оригинала. Я слышал свой «Плот» на нескольких языках, и нигде не пели именно про плот – про цветочки, закаты, рассветы. Мой сын Олег перевел близко к тому, что пою я. Он очень хорошо пишет, был даже принят в Литературный институт.
– Ваш сын тоже музыкант, но классический, оперный певец. Он получил прекрасное образование – Гнесинка и Московская консерватория.
– Хочу сказать, что ни одна консерватория не научит вас петь. Это очень сложно. Да, учебное заведение – это общая культура, круг общения. Но все зависит от педагога, к которому попадет студент. Олегу наконец посчастливилось найти учителя. У него красивый, светлый баритон, поет он прекрасно.
– Ваш сын сейчас работает в Швейцарии?
– Нет, он вернулся в Россию, как и собирался, как мы планировали. Олег работал в Австрии, в Швейцарии, в других странах Европы. Работа артиста подразумевает разовые контракты. В театрах мира стараются не держать постоянную труппу, чтобы уменьшить расходы. В мировой опере собирают артистов под конкретную постановку. Только Большой мог себе позволить огромное количество певцов, которые открывали рот два раза в год. Олег готов работать с театром в любой стране, опыт и знание языков у него есть. Сейчас он преподает вокал, уже учит других, занимается студийной работой.
– Юрий, в июле вы приезжаете с концертами в Израиль. Что вы хотите сказать своей будущей публике?
– Давайте встретимся и хорошо проведем время, которое мы будем вместе! Послушаем песни, пообщаемся, поговорим и будем друзьями.
Ирина Адонина
В Израиле Юрий Лоза выступит с тремя концертами: 10 июля – Хайфа, 11 июля – Ашдод, 12 июля – Рамат-Ган. Подробности и билеты по телефону 058-7060455 и здесь: https://bit.ly/2ValAYh
Загрузка ...